— Да что я такого сказала? — Темно-синие глаза Лялечки наполнились неподдельными слезами. — Я ничего такого, чтобы ты ругалась.

— Я про кофе. Успокойся. — Света дотянулась и тронула нежный нейлоновый халатик на коленке Ляли. — Прежняя хозяйка обязывала Веру нас отменным кофе поить. И к праздникам подарочные пакеты выдавала. Крутые наборы, помню, бывали. С икрой и семгой. Ананасами и сыровяленой колбасой.

— Да, — с печалью выдохнула Ляля.

— А теперь вот приходится дешевым растворимым кофе давиться.

Света встала с места и тяжело заходила по тесной комнатке отдыха, где размещались узкая кушетка, два барных стула, высокая столешница и маленький холодильник. Прежде здесь стояла еще и кофемашина, но неделю назад она исчезла. И Вера не ответила ни на один из вопросов девочек: куда же могла подеваться кофемашина? Следом за кофемашиной исчез огромный мешок с элитным кофе в зернах. Стоял себе, стоял в уголочке и вдруг исчез.

Про кофе девочки даже спрашивать не стали. Зачем? Его теперь и готовить-то не на чем.

Окон в комнатке не было, и к вечеру здесь становилось очень душно даже в морозные дни. Атмосфера насыщалась смесью ароматов духов и косметики, которой пользовались девочки. Иногда пахло потом. Это если Вера заходила. От нее всегда несло, как от лошади.

— Наталь Пална, помню, всегда ей разнос за это устраивала, — вдруг зачем-то вспомнила Света. — Говорила, как можно быть лицом салона красоты и вонять потом! Сама она всегда была ухоженна, приятна, красива.

— Ну-у-у, характер-то у нее тоже не сахар был, — не согласилась Лялечка, сложила губы трубочкой и подула на только что нанесенный лак на левом мизинчике. — Тоже могла и накричать, и нагрубить.

— Чего мелешь-то, Ляля? — обиделась за покойную хозяйку Света. — На тебя лично кричала?

— Ну, нет как бы, но…

— Но! Вот сиди и помалкивай тогда. Кричала она! Если и кричала, то за дело. И в основном на Веру. Потому что было за что.

— А Вера и не обижалась.

— Не обижалась, — кивнула Света. И понизила голос до шепота, успев щелкнуть себя по горлу: — Потому что было за что.

— Думаешь, Наталь Пална знала? — ахнула Лялечка и, контрольно подув на мизинчик, приложила ладошку к губам. — А я-то думала, что нет.

— Она обо всем знала. Обо всем! — подчеркнула Света. — Хоть и появлялась тут раз в месяц. Думаю, ей кто-то стучал.

— Это не я! — вспыхнула Лялечка до корней высветленных волос. — Я никогда…

— Да знаю я, — отмахнулась от нее Света. — Думаю, это Ниночка. Из мужского зала. Такая сахарная. Такая, тварь, вся масленая! Улыбается, нахваливает, а глазищами зырк-зырк. Вот она-то и сливала все хозяйке. Обо всем. И знаешь, что я думаю, Ляля?

— Что?

— Вот придет к нам этот человек из полиции, как там его? — Она пощелкала пальчиками.

— Какая-то девушка-лейтенант.

— Вот. Девушка. Лейтенант. Вот придет она, мы ее прямиком к Нинке и отправим. Скажем, лучше ее никто ничего не знает. Мы-то кто?

— Кто?

— Мы-то работяги. А она кто?

— Кто?

Лялечка слушала коллегу с широко раскрытым ртом. Она даже не заметила, как мазнула невысохшим ноготком на мизинчике по нейлоновому халатику. А за испачканный намертво халатик штрафовали!

— А она информатор. Лицо, приближенное к императрице! — Света округлила глаза и довольно заухмылялась. — Вот пускай и отдувается.

— В смысле? — Лялечка ахнула, заметив след от лака на халатике, схватила ватный диск, средство для снятия лака и принялась оттирать. — В смысле, Свет, отдувается?

— С полицией пускай говорит.

— Считаешь?

Лялечка оттерла халатик, скомкала ватный диск, выбросила в мусорку. Закрутила все флакончики. Встала, одернула халатик. И вдруг говорит:

— Ты не права, Света.

— Почему?

Света стояла у Лялечки за спиной. Слушала аромат ее дорогих духов и злилась. У них были одинаковые с Лялькой духи. А слышались по-разному! На Лялькиной бледной коже аромат казался дорогим и нежным, а ее кожа все это скрадывала. Разбавляла дорогой заграничный аромат природной резкостью.

— Потому что Нинка может наговорить все, что захочет, — возмущенно зашипела Лялечка.

И отошла подальше, подозрительно покосившись на Свету, которая за ее спиной шумно двигала носом.

— Ей только дай волю, она с три короба наврет. И у нас с тобой шансов оправдаться не будет.

— А чего это нам оправдываться? — Света, застигнутая на месте преступления, отвернулась.

— А то! Наталь Пална звонила, когда приехала с отдыха? Звонила. Нинка это слышала? Слышала. Думаешь, не разболтает?

— Думаю, нет.

Света вдруг замерла в странной позе посреди комнатки отдыха. Голова низко опущена, спина сгорблена, руки в карманах халатика, который натянулся на ее широкой талии так, что того гляди лопнет.

— Слушай меня внимательно, Лялька, — произнесла она спустя несколько минут. — Слушай и запоминай.

— Слушаю. Запоминаю, — послушно кивнула Ляля.

Она была самой младшей из персонала салона красоты. Пришла последней. Встретили ее враждебно. Все, кроме Светы. Света всегда защищала ее перед начальством и делилась клиентами. Они даже как-то вместе слетали на отдых. Вышло неплохо. Света даже не обиделась, когда ее ухажер переметнулся к Ляле. Только махнула рукой и сказала:

— Развлекайся. Мне пофиг.

Поэтому Ляля ей доверяла и во всем слушалась. Во всяком случае, во всем, что касалось работы.

— Когда придет эта девушка из полиции, мы с ней будем вежливы и приветливы. Будем отвечать на ее вопросы честно и откровенно. — Света вытащила из карманов кулаки и потрясла ими перед своим лицом. — Но про тот разговор, который у меня состоялся с Наталь Палной в день ее возвращения с отдыха, ни слова!

— Света, но Нина…

— Плевать на Нину! — перебила ее Света. — Она одна. Нас двое. Кому поверят?

Лялечка покусала губы. Тут же спохватилась. Она же пару недель назад сделала инъекции ботокса, и косметолог предостерегала: не кусать и по возможности аккуратно целоваться. Иначе губы могут потрескаться.

— Ни слова о том, что Наталья Павловна мне звонила! — повторила грозно Света.

Подошла к Лялечке почти вплотную, снова неприятно удивилась приятной силе аромата духов, которыми они пользовались.

— Ты поняла меня, Ляля? — Света осторожно тронула лацкан ее халатика. — Поняла?

— Да. Поняла. Сделаю, как ты скажешь. А если… — И она не удержалась, снова прихватила нижнюю губу зубками.

— Что если?

— А что, если они вычислят ее звонок?