Воронову не пришлось меня долго уговаривать, я согласился с его уже разработанной программой поездки, тем более я его уже знал как наиболее порядочного человека, руководителя и семьянина, у которого три или четыре дочери, и он все ждет сына. Он бывший помпрокурора района на юге, участник войны, служил и в Смерше, хотя эту братию он сам недолюбливал, у него всегда были конфликты с прокурором, милицией, всегда защищал честность своих работников.

Он много делал для улучшения снабжения населения района продовольственными и промышленными товарами и культуры обслуживания, хотя у него не было специального торгового образования, он по образованию юрист, но любил работу в торговле.

До поселка Еруда мы доехали на райкомовской машине, а дальше для нас были подготовлены четыре лошади, которые должны были довезти нас по таежной тропе до истоков Большого Пита. Там намечалась остановка, чтобы сделать плот. Будем спускаться вниз и рыбачить удочкой, а где можно, и небольшой закидной сетушкой. С нами был приятель Воронова по рыбалке, молодой мужик, грузчик брянской базы, и возчик, который должен был вернуться в Еруду. За день мы добрались до места и расположились на ночь. Лошадей хотели сразу отпустить, потом перенесли на следующий день, что-то тревожно было с уловом. Мы поднялись на несколько километров вверх по притокам, где в ямах обычно в это время должен скапливаться хариус. Но оказалось, что мы опоздали – хариус уже скатился в русло Пита.

Построив плот из сухих деревьев, мы стали спускаться вниз по реке, забрасывая удочки, но хариус на обманку уже не берет, а червей не накопали, да и Воронов не привык рыбачить на них. Улов у нас был плохой, но все равно нужно было сплавляться, и кое-где удалось подсечь рыбу. Пройдя по реке первый день, мы остановились в избушке Немунь, вроде так называлось зимовье, рядом была небольшая поляна, где можно было покормить лошадей. Воронов уже принял решение, чтобы лошади покинули нас, но я его убедил, что погода портится и может наступить мороз, и он потом с этим согласился – пусть с нами переночуют, а завтра пойдут в Еруду.

Пойманной рыбы нам хватило, чтобы сварить хорошую вкусную уху. Воронов в этих вопросах был очень щепетильный. Он варил уху, соблюдая все правила, и на всех ворчал, что не вовремя бросили в котел лук или лавровый лист, и спирт наливал тоже строго по норме, в общем, в этом плане был занудой. Легли на раскинутые спальные мешки в хорошо натопленной избушке и спали, как мертвые, ухайдакавшись накануне.

Утром просыпаемся, а за порогом снег и мороз такой, что наш плот вмерз в воду – чтобы его снять, нужен трактор. Все, на этом рыбалка закончилась, теперь только бы добраться до дома. Хорошо, что не отпустили лошадей. Что было характерно для Воронова – на период рыбалки он официально взял отпуск в счет очередного, а за лошадей было оплачено в кассу продснаба по соответствующему тарифу. Сами взяли отпуска, здесь с нашей стороны не было злоупотребления служебным положением в личных целях. Даже за утку, которую как-то сварили в Пит-Городке, он заплатил, а этих уток в тот год в подхозе были тысячи. Но это отступление.

Рыбалка закончена, решили ехать на лошадях в Еруду, теперь уже совсем близко. Мы были вооружены карабином, ружьем, а у меня еще был пистолет. Отъехав несколько километров от зимовья, мы услышали задорный лай собаки, принадлежащей нашему возчику. Воронов пошел посмотреть, на кого лает собака. А мы остановили лошадей и стали ждать его прихода. Вдруг раздался один выстрел, потом другой, и мы, затаив дыхание, стали прислушиваться, в кого он стрелял. Затем подходит Воронов с довольной улыбкой, и говорит, что убил в берлоге медведя, нужно его доставать. Привязали лошадей и направились к берлоге. Видим, из большой отдушины торчит медвежья оскаленная и окровавленная морда. Для того чтобы его вытащить, решили на пасть накинуть веревку и тащить.

Как всегда, начальники приказывают, подчиненные исполняют. Возчик был самый молодой из нас, вот ему и поручили надеть на морду медведя петлю, а сами его за ноги держали, пока он спускался в яму. И вдруг, как только он затронул морду медведя, берлога вся зашевелилась, затряслась буквально, и в отдушине появилась вторая медвежья морда, но он выскочить из берлоги не мог, поскольку путь ему загородил первый медведь. Парень сразу закричал, завопил, мы его быстро за ноги успели выдернуть из берлоги. Теперь уже стали стрелять во второго медведя мы вдвоем с Вороновым, он из карабина, я из пистолета.

Второй медведь то появится, рыча в горловине, то исчезнет, а берлога ходит ходуном, мы уже боимся, чтобы он не нашел, не пробил другой выход из нее. Стреляли мы много раз, наконец его морда легла рядом с первым медведем, он был мертв. Теперь молодой парень уже не полез набрасывать петлю, решили эту проблему другим способом. Как только потянули первого медведя, послышалась новая встряска берлоги, рев и рычание. Люди часто повторяют пословицу, что «два медведя в одной берлоге не живут», когда хотят подчеркнуть, что сошлись два равных противника и они начинают между собой противоборство. А в нашем случае оказалось, что зимовать в одной берлоге согласились даже не два, а три медведя.

Но как теперь нам достать еще третьего медведя? Он свою морду не показывает. А берлога ходит ходуном. Тогда вырубили большой и длинный кол и решили пробить отверстие через крышу берлоги. Она оказалась толстой, но наконец медведь стал хватать своими зубами кол и его трясти, рвать. Теперь уже в это отверстие мы начали палить из всего оружия, пока не уняли животное. Так оказались в берлоге три медведя: медведица, двухгодовалый пестун и годовалый медвежонок, почти полноценный медведь, способный задрать не только животного, но и человека.

Разделка медведей заняла полдня и, нагрузившись добычей, мы направились в поселок. Была трудность погрузить медвежатину на лошадей, которые чуют их, шарахаются, и никак на спины не хотели принимать такой груз. Все мои спутники сразу наелись медвежатины, расхваливая ее вкус, лишь я один не ел. Я не ем медвежатину, не только из-за старообрядческих канонов, а просто для меня это псина. Мне пришлось в тот день довольствоваться черствым хлебом и еще не просолившимся хариусом. Вот так и закончилась моя рыбалка в 1962 году. Вся эта поездка заняла у нас в общей сложности пять суток, а впечатлений