Извозчик тронул.

Илья Алексеевич все еще задумчиво смотрел вслед экипажу, когда к нему сзади подошли два крепких жавера[15] в картузах. Один натянул Ардову на голову мешок, а второй крепко обхватил руками. Тут же подъехала пролетка, в которую мужички споро затолкали чиновника сыскной полиции.

Когда Ардова, вытряхнув из пролетки, протащили по ступеням и прижали поясницей к какой-то ограде, он догадался, что оказался под мостом. С каждой стороны его крепко сжимала пара рук. Мешок так и оставался на голове. Пыль и удушливый запах гнили доставляли Илье Алексеевичу невероятные мучения — его мутило, голова кружилась и мысли путались.

— Ну что, пачкун, поплаваем? — раздался хрипловатый голос у самого уха. — Я ведь тебя предупреждал: еще раз подойдешь к Антонине — отправлю рыб кормить. Думал, Клестов шутки будет шутить?

Ардов замер, пытаясь понять, что значило это сообщение. Через мгновение с него рывком сорвали мешок. Отдышавшись, Илья Алексеевич различил перед собой невысокого, ладно скроенного господинчика, похожего на пружину. От переизбытка энергии господинчик слегка подпрыгивал и двигал плечами, словно разминал их перед схваткой.

— C вашей Антониной я не знаком, — как можно спокойнее уведомил собеседника Ардов.

Клестов замер и присмотрелся.

— Вы кого мне привезли, башмаки вы бажбанские?[16] — наконец процедил он. — Это не тот!

Ардов почувствовал, как хватка на его руках ослабла.

— Он из той парадной вышел, что ты показал, — промямлил один из похитителей, бывший, видимо, старшим.

— С бабой, — подхватил другой. — Деньги заплатил.

— Все как ты сказал, — резюмировал первый.

— Вам нужен Чептокральский? — догадался Илья Алексеевич.

Клестов вперился в него горячим взглядом, ожидая разъяснений.

— Он мертв, — сообщил сыщик. — Со вчерашнего дня лежит в мертвецкой в третьем участке Спасской части.

Известие озадачило пружинистого господина. Какое-то время он пытался приноровиться к новому знанию. Наконец губы его растянулись в подобии улыбки.

— Неужто и ты из-за бабы? — смешивая удивление и восхищение, протянул Клестов, очевидно, решив, что именно Ардов расправился с любвеобильным репортером.

— Антонина — ваша невеста? — продолжил Ардов привычным тоном следователя, невзирая на нелепое положение, в котором все еще оставался.

— Может, и так, — буркнул коротышка, досадливо покусывая губы. — Тебе это знать необязательно.

— Развяжи! — раздался властный голос.

Похитители обернулись. Из тени выступил приземистый широкоплечий господин в котелке. Илья Алексеевич сразу его узнал: это был Бугров, чиновник по особым поручениям обер-полицмейстера.

Понимая, что тот не слышал разговора, который вот-вот должен был закончиться примирением сторон, Ардов хотел было выступить парламентарием, но чиновник по особым поручениям опередил его.

— Чего вылупился? — рыкнул он, не мигая глядя на Клестова, верно определив в нем верховодника. — Веревку сними и отпусти господина. Не то я тебе уши надеру.

Ошалев от такой наглости, коротышка бросил взгляд на своих телохранителей, словно желал убедиться, что они не превратились в невидимок.

— И шалопаям твоим, — заметив взгляд, добавил Бугров.

— А ну-ка, ребятки, — растягивая слова, процедил Клестов, — обучите-ка господинчика манерам.

Оставив Ардова, оба жавера вразвалочку двинулись к наглецу. Дождавшись, когда первый выбросит вперед увесистый кулак, Бугров резко поднырнул под него, особым движением заломил противнику руку, одновременно используя его плечи для опоры, с которой, подпрыгнув, нанес второму нападающему мощный удар ногой в ухо. Соскочив, Бугров присел и исполнил ногами кунштюк, в результате которого громила с поломанной рукой рухнул наземь как подкошенный, придавив собою напарника. Бугров склонился над поверженными врагами и для надежности нанес каждому по короткому удару в особые точки. Оба бузуна забылись.

Сражение длилось едва ли полминуты и походило скорее на цирковой номер, нежели на жестокую схватку. У Бугрова даже котелок с головы не слетел.

Оценив положение, Клестов развязал Илье Алексеевичу руки и смиренно ожидал решения своей судьбы.

— Ну что, учитель манер, — подходя, обратился к нему победитель. — Поплаваем?

— Оставьте его, Бугров, — вступился Ардов, потирая запястья. — Он исправится.

Коротышка с благодарностью уставился на сыщика, потом принялся мелко трясти головой в знак подтверждения того, что намерен тут же встать на путь порядочности и благочестия. У Бугрова мгновенно пропал интерес к ухорезу.

— Извольте в экипаж, Илья Алексеевич? — с легким поклоном обратился он к сыщику.

— Не успел представиться, — обернулся тот к похитителю, — чиновник сыскной полиции Ардов.

— Клестов, — с благоговейным трепетом ответил невысокий господин. — Ваш должник.

— Ну вот и славно, — резюмировал Бугров.

— Илья Алексеевич, не хотите ли прокатиться в Сестрорецк? — огорошил гостя предложением оберполицмейстер. — Там курорт, воды лечебные.

— Спасибо, Август Михайлович, — поклонился Ардов. — А что вызывает сомнения?

— В каком смысле? — растерялся сановник.

— В этом взрыве, — уточнил Илья Алексеевич, кивнув на кипу газет на столе.

Заголовки вопили: «Порта жаждетъ реванша!», «Война все ближе», «Кто вооружитъ нашу армію?».

— Вы ведь хотите, чтобы я узнал обстоятельства взрыва на заводе, верно?

— Ну да, — виновато улыбнулся обер-полицмейстер. — Думал, между ваннами заглянете на завод, осмотрите там место происшествия, поговорите с чинами полиции…

Ардов молча глядел на сановника, словно ожидал какого-то важного дополнения. И Август Рейнгольдович не выдержал:

— Откуда этот турецкий след-то взялся?!

— В газете пишут, у следствия имеются неопровержимые улики.

— Да какие там улики! — воскликнул Райзнер. — Записка какая-то по-турецки. Якобы из блокнота посла. — Сановник прошелся по кабинету. — Зачем султану задирать нас сейчас? У него на Крите такая смута — того и гляди остров отберут. Россия в составе других европейских держав заявила, что о присоединении острова к Греции не может быть и речи. Согласитесь, при таком положении султану нет никакого резона ссориться с нами!