ещё забот и печали. Даже сейчас отец был для неё тихой гаванью, если не центром Вселенной.

– Так что за парень, с которым ты встречаешься? – спросил Грачев, когда они уселись вдвоём у садового столика в окружении клумбы, которая олицетворяла разные перемены. Милена покраснела, но стала рассказывать отцу всё о Максиме.

Грачев искренне интересовался персоной того, кого он ещё не знал лично. Но глядя на блаженное лицо дочери, он понимал, что та счастлива. Каждое её слово выражало нежность и обожание, не так сильно свойственное её бунтарской натуре.

– Тебя послушать, то ты ухватила самого идеального мужчину из всех самых идеальных мужчин в мире.

– Но он таковым и является. – Быстро подтвердила Милена, со взором горящим.

– В таком случае, нам определённо стоит познакомиться друг с другом.

– Об том я и хотела поговорить. Я планирую пригласить…то мы планируем, ведь Максим сам настоял на знакомстве. В общем, приходи к нему домой на семейный ужин.

– Что ж, я принимаю приглашение. А то надоело питаться всякой ерундой.

Затем Милена с отцом сидели молча, наслаждаясь летним вечером. Потом она спохватилась.

– Знаешь, это благодаря Максиму я решила с тобой помириться. Он убедил меня, что ты заслуживаешь моего прощения… Ведь он как человек, потерявший родителей, ясно осознает как тяжело их отсутствие, сумел меня убедить, что стоит ценить не только мать.

– Я уже влюблён в твоего парня. – Осклабился Грачев.

И вновь дружеский смех под аккомпанемент лая Тузик.

       Глава 14

– Отпустите меня сейчас же! – прошипела сквозь ровные белоснежные Аза, когда Максим схватил ее за руку возле станции метро рядом с их домами.

– И не подумаю, пока Вы не удовлетворите моё любопытство насчёт того, что вы видели во время транса!

Чёрные глаза метали молнии, но в то же время в них отражался необъяснимый страх. Или Максиму только так казалось?

– Если вы меня сейчас же не освободите, то я прокляну вас! Я это могу, уж поверьте!

Максим криво улыбнулся. Аза таки не беспринципное создание, если угрожает только ему. Ведь ещё есть Милена и Лера, за которых стоило понервничать.

– Я уже проклят. Так что мне всё равно, что со мной станется.

Конечно, его слова стоило воспринимать как чистый блеф, и цыганка об этом знала. Однако что-то заставило её сдаться его упорству. Жалость? Желание избавиться поскорее от общества молодого человека? Или таки тайна не давала ей спокойно жить? Как бы там не было, но она перестала вырываться.

– Ладно, отойдём в безлюдное место…

– А Вы там, поди, сбежите от меня.

– Нет, обещаю вам, что получите своё. Только сразу предупреждаю вас: оно того не стоит! От незнания крепче спишь…

– Уж только мне решать, стоит ли или нет.

Максим верил ей с большой неохотой, но тут как раз тот случай, что иногда придётся идти у неё на поводу.

Они пошли в дальний угол парка, где если и проходили люди, но далеко и редко. Рядом шумели машины, безостановочно проезжающие мимо по оживлённой дороге. Они встали у берёзы, и Максим по-прежнему держал Азу за кисть.

– Вы бы отпустили мою руку, мне ведь больно.

– Кажется, я ясно дал понять, что отпущу, когда вы закончите.

Аза поджала губы, явно жалея о том, что влезла не в своё дело. Жила бы себе спокойной жизнью и дальше, но нет же, нашла приключений на свою курчавую голову.

– Когда вы впали в транс, – сразу же без лишней воды начала она, отводя беглый взгляд в сторону, – я услышала какой-то шум. Словно что-то шипело, как масло – на раскалённой сковороде. Шум продолжался и наращивал громкость довольно долгое время. Затем раздаётся ваш голос. «Где я?» – и в ответ раздаётся уже явно не ваш – «На перепутье».

– На перепутье чего? – нетерпеливо спросил Максим, когда Аза слишком долго выдерживала паузу. Его цепкие лапы сильнее сжали локоть цыганки.

– Прошу дослушать меня до конца, не перебивая. Мне и так тяжело. – Отчеканила Аза, не отвлекаясь от точки на местами выжженной и потоптанной траве, в которую она глядела неотрывно.

«Между жизнью и смертью» – «Как? Я, что, умираю?» – Хм, не стоит торопиться с выводами! У тебя есть шанс вернуться на бренную землю. Правда, зачем?» – «Что надо сделать? Я готов на всё!» – «Странный парень, неужели тебя так привлекает жизнь в теле смертного?» – «Я должен отвечать за сестру! Она не виновата, чтобы лишаться и меня!» – «В таком случае, ты должен согласиться на сделку века! Нет, даже многих веков, ибо ты – первый» – «Я уже говорил, что согласен на всё!» – «Так уж и на всё? Чем поклянёшься?» – «А чем надо?» – «Обычно клянутся жизнью родителей, но твои давно болтаются в каких-то райских закоулках, так что думаю, обойдёмся без клятв» – «Не томите!» – «Выбирай, соглашаешься на любые условия и ты остаёшься живым. Нет – и отправляйся к праотцам сейчас же» – «Я выбираю жизнь!» – «Отлично, взамен этого я беру с тебя плату в виде двух человеческих жизней каждые три недели» – «Я согласен» – «Хм, а ты не мастак торговаться. Тогда не задерживаю тебя».

Выпалив всё это, цыганка едва не упала, благо её удержала крепкая хватка ошарашенного Максима. Прозвучавшее казалось невероятным, но, к сожалению, полностью объясняло всю эту связь между его периодическими провалами и загадочными убийствами. В голове путались мысли, плодя плеяду вопросов. Неужели это станет продолжаться до самой его кончины? И почему именно две жизни? И он разве единственный, кто пошёл на эту сделку? Если он первый, то чем он обязан такой честью?

– Отпусти меня, мне больше нечего сказать. – Полный мольбы голос цыганки подействовал на шокированного Максима, как удар молнией. Он ослабил хватку, и Аза изо всех оставшихся сил посеменила к себе домой, если судить по направлению её пути. Она не бросала взгляды назад, потому что она осуждала и боялась этого человека. Именно в этот момент она восприняла свой редкий дар, как проклятие. Как ей жить, зная, кто причастен к ужасным убийствам, не думавших заканчиваться?

Страх и нежелание принимать безумное в своей природе обьяснение переполняли Максима, и он прислонился к дереву, почувствовав знакомую слабость в ногах. Сейчас до него дошло, чего ему пришлось только что лишиться. Спокойствия, ибо неведение служило ему робким лучом покоя, но теперь обладая знанием о том, какой ценой досталось ему возвращение в мир живых. Это грозило ему вечным угрызением совести. Та самая выторгованная жизнь начинала преисполняться красками кошмара.

Его рука потянулась к шее, на