рассмотрела предпраздничные улицы. С какими чувствами в этом году придёт ко мне Рождество? Вряд ли страхи и разочарования рассеются меньше чем за две недели. Но я всё равно собиралась печь козонак, наряжать ёлку и дарить подарки. Может быть, иногда нужно встречать первую звезду в одиночестве?

Выбравшись на холодную улицу, я неспешно двинулась в сторону дома. Шаги. Они преследовали меня второй день, почему-то именно этот звук наполнял и сегодняшний вечер. Почему не какая-нибудь хорошая музыка, почему не милые разговоры? Только невыносимые одинокие шаги, чуть поскрипывающие резиновой подошвой. На мгновение мне показалось, что к этому звуку добавились ещё. Но осмотрев двор, по которому шла, я убедилась в безумной игре собственного воображения. Если бы кто-то вздумал на меня напасть тёмным вечером в подворотне, то сделал бы это даже слишком легко: сил защищаться не найдётся, а закричать — не выйдет.

Тоскливо и безнадёжно улыбнувшись нерадостным мыслям, я шагнула в круг света под старым фонарём недалеко от собственного, совершенно родного подъезда. И тут же остановилась, пригвождённая тяжёлой поступью за спиной.

— Нико, — раздался голос Сорина. Я обернулась. — Поговори со мной, пожалуйста.

— Что тебе надо? — сотворив суровое лицо, обратилась я к нему дрожащими руками. Они выдавали всё моё волнение и страх.

— Ты не ответила на сообщения.

— Я не читала их.

— Почему?

— Не хочу. Ты предал нас. Нашу дружбу. Ты предал Кати.

— Ты не думала, что мы идеально подходим друг другу? Хорошо знаем и понимаем, мы никогда с тобой даже из-за мелочи не ругались! Нам так чудесно вместе. Разве нельзя просто попробовать? — он сделал шаг навстречу, заставив меня чуть отступить, повторяя вчерашнюю встречу.

— Не думала! Ты — друг! Был. Самым лучшим другом был. Что вдруг изменилось? Три года ты дружил с Кати, хотел сделать ей предложение. Испугался? Или что? Решил попробовать использовать меня как самый простой вариант? А может это она тебя бросила, и ты побежал искать утешения?

— Николетта! Как ты можешь такое говорить?

— Так же, как и ты можешь такое делать!

— Это же просто поцелуй…

— Ты не думал, что я не хотела?

— Почему? Когда я рассказал тебе о предложении Кати, ты выглядела расстроенной, неужели не потому…

— Нет. Я просто боялась потерять тебя, как друга. Сорин! Друга!

— Не верю, — он снова сделал шаг навстречу, и в этот раз я не успела отстраниться. Крепкие руки держали мои плечи, а лицо Сорина оказалось слишком близко. — Нико, ну, признайся же себе… Пожалуйста.

Я помотала головой, крепко сжав губы. Ещё не хватало, чтобы он снова поцеловал меня. Нет, нет и нет! Сорин только друг, не более. Все шальные мысли, которые невольно попадали в мою голову — просто мысли, ничего общего с чувствами не имеющие. Да, я любила его, но как брата. Собравшись с силами, сумела отпихнуть его. И как же жаль, что не могла кричать! Так хотелось именно выкрикнуть ему всё, на что не хватало жестов. Сказать, как он сделал больно, как внезапно превратился в чужого человека, в котором я никак не могла узнать близкого и родного Сорина.

— Не заставляй меня! Ты на себя непохож! — успела показать я и отшатнулась в сторону.

— Нико… — лицо его исказилось разочарованием и печалью так сильно, что мне тоже стало больно. И за него, и за себя, и даже за несчастную Кати, которая вообще ничего наверняка не понимала и не знала.

На моё счастье, со стороны улицы послышались весёлые голоса и из тени показалась небольшая компания, среди которой я без труда узнала Тобара. Он, видимо, тоже меня заприметил и активно помахал. Парни в несколько шагов оказались рядом, и один из них, довольно приземистый и широколицый, басисто изрёк:

— Вас проводить? — и сурово глянул на Сорина.

— Конечно, проводить, — вторил ему другой парень в распахнутой куртке. — Поздними вечерами одной ходить опасно.

Тобар лишь улыбнулся, указывая кивком на подъезд. Я быстро бросила Сорину “пока” и поспешила к дому, теряясь в многоголосье шагов моих нежданных спасителей. Дверь услужливо хлопнула, пропуская нас внутрь, тут-то мой сосед и взял право голоса.

— Николетта, всё хорошо? Этот человек тебя обидел?

Под удивлённые взгляды его товарищей я снова достала телефон и уже привычно набросала короткое объяснение:

“Да, всё в порядке. Спасибо, что помогли. Меня не обидели, это друг. Бывший уже, наверное”.

— О! — удивился Тобар. — Любовная драма? Да уж… Знаешь, такие истории могут иметь довольно опасное продолжение. Возвращайся домой пораньше!

Благодарственно улыбнувшись, я попрощалась лёгкими кивками и поспешила наверх. Тихая беседа с вопросительными интонациями долетала до моего слуха вместе с тяжёлыми шагами, которые затихли, как только я поднялась на пролёт выше и добралась до двери квартиры. Похоже, Тобар и его друзья ждали, пока я зайду и запрусь. Непривычное и приятное отношение — в нашем неспокойном и слишком жестоком мире, оказывается, ещё осталось место для безвозмездной помощи и внимания, даже благородства в какой-то степени.

Сбросив пальто и шарф, я прошла в комнату, быстро переоделась и забралась под одеяло. Сорин писал так много и так пылко, что невольно вышло задуматься о его вменяемости: он говорил о совместных воспоминаниях, о том тепле, которое всегда было в наших отношениях, о том, какая я милая и добрая, как ему хочется быть рядом и оберегать меня. И что пока он не решился на серьёзный шаг с Кати, не понимал, насколько дорога ему я. А мне хотелось спросить — разве это любовь? Разве это то чувство, которое сталкивает людей, предлагая жить вместе долго и счастливо? Разве не должно появиться что-то особенное в сердце, такое, от чего оно вдруг запоёт или зашепчет новое, непонятное, немного тревожное и жаркое?

“Знаешь, Сорин, — напечатала я, — всё, о чём ты написал, это ведь только о дружбе. Тебе очень хочется увидеть в ней нечто большее, возможно потому, что ты боишься строить новое с Кати. Я много думала и поняла, что ты мне друг, брат, если хочешь, но не больше. Да даже если бы было иначе, я не смогла бы послужить катализатором разрыва чьих-то отношений. Мне боязно встречать тебя на улице, как сегодня, я не понимаю, чего от тебя ожидать — ведь ты совершенно не слышишь меня (как ужасно это звучит, правда?). Пожалуйста, давай мы оставим всё как есть. Ты подумаешь над отношениями с Катериной и дашь мне время забыть случившееся. Может быть, тогда я и смогу поговорить с тобой лицом к лицу”.

Ответа не было очень долго. Спать не хотелось. За