Котенок А двигался на своих лапках и чувствовал все, что с ним происходило во время движения, когда он подходил к бортику вертушки. Он то подходил ближе, то отходил от «зрительного обрыва» — дна открытого пространства, над которым стоял. У этого котенка наблюдался зрачковый рефлекс — сокращение зрачка, когда ученые светили ему в глаза лучом фонарика. Он поднимал голову и следовал за движениями рук. Короче говоря, котенок А знакомился с окружающим миром точно так же, как это делает любой детеныш или ребенок. Он был активным участником изучения пространства с помощью зрения и постигал визуальные значения окружающих предметов. В то время как котенок П беспомощно и безучастно качался из стороны в сторону в корзинке, видя все, но ничего при этом не делая. Таким образом, приобретенный опыт второго малыша — с более ограниченной историей попыток и ошибок — был намного беднее, чем первого. Он не мог понять смысла своих ощущений и увидеть важность получения информации опытным путем, ее ценность и значение с точки зрения поведения.

После того как эксперимент с каруселью закончился, Хелд и Хейн протестировали реакции котят: результаты отличались разительно. Котенок А пользовался лапами, чтобы занять какое-то положение, моргал, когда предметы приближались, избегал видимых обрывов. Котенок П, наоборот, когда его ставили на лапы, вел себя неуклюже, не моргал. У него не был развит инстинкт, заставляющий обходить обрыв. У малыша A развились все необходимые навыки для успешного существования в своей среде, он научился реагировать на окружающий мир, взаимодействуя с ним методом проб и ошибок. Детеныш П, напротив, ничего этого не умел, он был, по сути, слепым. Различие сводилось к тому, что один из них активно взаимодействовал с неоднозначным и ограниченным количеством информации, а другой — пассивно, и мозг их из-за этого сформировался по-разному.

У этой истории счастливый конец: после эксперимента котят отпустили свободно бегать, и через 48 часов активной жизни в освещенном пространстве второй котенок так же развил координацию и научился хорошо ориентироваться на местности. Его мозг быстро создал необходимую историю действий, которой он был лишен, сидя в корзине. Примерно то же самое происходит с людьми после операции по удалению катаракты.

Эксперимент Хелда и Хейна «Котенок в корзине» объясняет, как именно Бену Андервуду — мальчику «Летучая мышь» — удавалось жить незаурядной жизнью. Он показывает два пути, которые были у Бена: 1) позволить слепоте взять верх и стать для него, по сути, той самой корзиной, в которой он был бы отрезан от внешнего мира, как котенок П; 2) начать активно взаимодействовать с миром, используя все остальные чувства, и тем самым изменить свой мозг, развив пригодные (и удивительно нестандартные) возможности восприятия. Довольно скоро Бен выбрал второй вариант, и это решение для многих из нас не очевидно. Он упрямо, изо всех сил, пытался охватить океан невиданной информации, окружающей его со всех сторон и не имеющей для него никакого смысла, даже несмотря на то — или потому — что у него было на один орган восприятия меньше, чем у большинства из нас.

Люди-эхолокаторы, такие как Бен Андервуд (их все больше, и они даже проводят обучающие семинары по всему миру), постигают значение посредством того, что работает или не работает, но на самом деле ничем не отличаются от меня, вас или кого бы то ни было. Точно так же, как и мы, они не способны точно осознавать реальность. Вместо этого они воспринимают действительность так, чтобы она стала пригодной для жизни (или нет).

У нас есть представления о реальности, основанные на опыте; они формируют мозг, поэтому мы все как те котята: трогаем лапой прошлый опыт, основанный на восприятии, и он позволяет понять настоящее. У каждого есть выбор: жадно контактировать с миром… или нет. Так происходит потому, что мы приспособились адаптироваться, снова и снова переосмысливая обычные вещи. С самого первого дня все представители нашего вида (да и других) приспосабливаются. Мозг просто ищет способы выжить. Некоторые из них банальны (найти еду, съесть ее), другие крайне изобретательны (использовать уши, чтобы видеть). Именно поэтому настолько важна активная вовлеченность: таким образом вы получаете доступ к неврологическому ресурсу — основе для вас и ваших особенностей. И этим путем вовлеченность может привести к новшествам восприятия, физически базирующимся в мозге, — конечно, если вы знаете, как ее использовать. Такое практическое экспериментирование и есть самый современный подход к нейронной инженерии.

В течение десяти лет научно-исследовательская группа из Оснабрюкского университета в Германии, занимающаяся восприятием магнитных воздействий, исследует «взаимодействие новых механизмов восприятия с использованием современного устройства для увеличения диапазона восприятия, которое проектирует направление магнитного севера на пояс обладателя» — так участники проекта описывают его на своем сайте. Вероятно, текст звучит как скрытая реклама новомодной секс-игрушки, но это совершенно не так (по крайней мере, пока не так, потому что вибротактильная стимуляция все-таки присутствует). Это описание пояса feelSpace — экспериментального устройства, расширяющего границы человеческого восприятия и поведения.

В пояс встроен компас, который вибрирует с той стороны, где находится магнитный север, и таким способом расширяет для владельца диапазон чувств, позволяя ориентироваться на местности. (Помните, как птицы используют магнитные поля для ориентирования? С этим поясом вы как бы приобретаете способность пернатых.) В исследовании этой группы 2014 года участникам нужно было семь недель носить feelSpace весь день, снимая только на ночь или во время длительной неподвижности. Они носили его постоянно в течение дня: на ходу, на работе, когда вели машину, ели, гуляли на природе, проводили время с друзьями и с семьей — всегда. Исследование призвано было изучить сенсомоторные нештатные возможности, выявить теоретические законы, управляющие действиями и связанными с ними спектрами входящих ощущений. «Это стало предметом одного из наших первых экспериментов, — говорит Питер Кёниг, руководитель научно-исследовательской группы в Оснабрюке, — и для меня это были очень веселые времена». Результаты опытов команды под руководством Кёнига опубликованы с восклицательным знаком, подтверждая врожденную способность мозга адаптироваться. У людей, которые носили пояс, обнаружились значительные изменения в их пространственном восприятии. Они стали чувствовать, где какая сторона света, и улучшили «глобальную субъективную ориентацию на местности» (понимание собственного положения). Но чтобы ярко представить себе, каково это — носить пояс feel Space, лучше почитать отзывы участников, одновременно очень практичные и лирические. «Информация, которую я получал благодаря поясу, значительно улучшила мою когнитивную карту. Например, есть такие места, в которых я думал, что представляю, где север, но из-за пояса эта картина изменилась». «Теперь мои внутренние карты были построены заново, и количество их сильно возросло. Отсюда, в 300 км от дома, я могу указать, где он, а еще представить, и причем не только линейно, а с высоты птичьего полета, как на местности расположены автострады». «Пространство стало шире и глубже. Из-за присутствия в голове предметов и ориентиров на местности, которых я не вижу, мое восприятие разворачивается намного дальше поля зрения. Раньше это была виртуальная схема. А теперь я ее чувствую». «Все чаще я понимаю, как расположены комнаты или другие места относительно друг друга, хотя раньше мне это было неведомо». «Есть много мест, где север стал отличительной особенностью».