— Очень! — кивнула Жюльет, грустно улыбнулась и отпила кофе. — Но к сожалению, кое-кто строил на меня другие планы.

— Твой папа барон, — сказала Лисе. — Он не хотел, чтобы ты вышла замуж за бедного изобретателя. Ведь это правда?

— Это, конечно, правда, но не он строил планы, о которых я говорю. Видишь ли, Маргарэн — старинный знатный род. Папа — барон, мама — баронесса, выходит, я — баронетка или что-то вроде. Когда-то давным-давно у нас было много денег. Но двести лет назад, во времена Великой Французской революции, палач по прозвищу Кровавый Колодец отрубил голову моему прапрапрапрадеду Монте Криспо. К сожалению, все состояние перешло по наследству к его брату, барону Бреле Маргарину. Бреле был сумасшедшим и пьяницей и спустил все состояние игрой в восьмерку.

— Восьмерку?

— Бреле всегда проигрывал, вообще всегда, но однажды в Тулузе, когда он играл в каком-то кабаке, ему выпали все четыре восьмерки, и он решил, что удача наконец-то повернулась к нему лицом. Он поставил на кон все, что имел. К сожалению, у одного из игроков, шулера по имени Эльгамель Клише, тоже были четыре восьмерки…

— Но как же…

— Бреле проиграл, в гневе он обвинил Эльгамеля Клише в жульничестве и вызвал на дуэль. Но на следующее утро, когда они встретились для дуэли, Бреле был так пьян, что едва держался на ногах. Люди говорили, что когда Клише проткнул его шпагой, то полилась не столько кровь, сколько коньяк.

— Ой-ой!

— Можно и так сказать. Денег больше не было.

А нашей семье достался лишь замок Маргаринов, заложенный по самые печные трубы. С тех пор у нас нет ничего, кроме благородного титула и куска земли.

— Но если вы так бедны, почему твой папа был против выхода замуж за бедного же изобретателя?

Жюльет грустно покачала головой:

— Как-то вечером папа пришел ко мне и объявил, что у него есть прекрасная новость. Ко мне посватался жених. И не какой-нибудь, а богатый предприниматель. Я пришла в ужас и сказала, что у меня есть возлюбленный и папе это известно! «Да-да, — сказал папа, — но этот жених обещал выкупить замок Маргаринов и вернуть нашему роду былую славу и богатство. Разве твой Проктор способен на такое?» Жених попросил у папы моей руки, папа согласился. Дело было решено. «А зовут жениха Клод Клише», — сказал папа и испуганно посмотрел на меня, когда я громко вскрикнула. Понимаешь, мой папа был, в сущности, неплохим человеком, только немного наивным. Видимо, он единственный во всем Париже не слышал о Клоде Клише и его банде Гиппопотамов.

— Банде Гиппопотамов?

— Клод Клише — ужасный негодяй, он разбогател, потому что его банда Гиппопотамов угрозами заставляет людей делать то, что ему нужно. Гиппопотамы все родом из деревни под названием Инавель в Провансе, где почти все приходятся родственниками друг другу и все похожи на бегемотов. Голова у этих молодчиков не самое сильное место, зато сами они здоровенные и сильные, ездят на огромных черных лимузинах. Работа их состоит в выдаче «карманных денег».

— Карманных денег?

— Если ты не соглашаешься принять деловое предложение Клода Клише, например продать ему свой ресторан за бесценок, то появляются Гиппопотамы. Они говорят, что пришли расплатиться наличными. Насыпают тебе в карманы столько монет, что хватило бы два месяца подряд играть в казино. Потом связывают тебе руки и ноги, благодарят за сотрудничество, кидают тебя в Сену, и ты идешь на дно, как топор. И там, на дне, тебя два месяца не могут найти, если только кто-то случайно не обнаружит.

— Брр! Но ты же рассказала своему папе, что этот Клише — настоящий бандит?

— О да, но папа засмеялся и сказал, что это всего лишь слухи, что Клод не хуже других деловых людей. Это не могло быть правдой, он ведь видел, как мы танцуем на рождественском балу.

— А было такое?

— Только один танец. И только потому, что за столом мы сидели рядом и я не хотела быть невежливой, когда он меня пригласил. Но я его терпеть не могу. Глаза у него навыкате, как у рыбы, тонкие усы топорщатся, как хвосты, губы толстые и мокрые. И он брызгал слюной, рассказывая, как делал первые шаги в предпринимательстве. А начался его успех с того, что два брата-изобретателя придумали подтяжки с зажимами.

— Подтяжки с зажимами? Я думала, они существовали всегда.

— Нет-нет, раньше подтяжки пристегивались пуговицами. Зажимы стали огромным шагом вперед для всего человечества, так же как, например… мм, эскалатор или электрическая зубная щетка. Но неважно. Гиппопотамы одарили братьев «карманными деньгами», Клод Клише запатентовал изобретение и страшно разбогател. Поэтому он всегда ходит в подтяжках.

— И все-таки это очень странно, — сказала Лисе. — Ты его терпеть не можешь, а он с первой же встречи в тебя влюбился и захотел взять в жены.

— Влюбился! — фыркнула Жюльет. — Клод Клише знать не знает, что такое любовь. Он захотел жениться на мне по одной причине: чтобы стать аристократом. Если он женится на баронетке, то автоматически становится барометром. Я сказала это папе, но он ответил, что если я откажу Клише, то он, папа, обанкротится и его выкинут из замка. И велел мне идти переодеться, потому что Клод тем же вечером собирался приехать, чтобы сделать мне предложение.

— Брр два раза! — сказала Лисе. — И что ты сделала?

— Я заперлась в своей комнате и стала думать.

И придумала, что делать.

— И что же?

— Выйти замуж за Виктора, прежде чем кто-то успеет меня остановить. Дело в том, что только при первом замужестве баронетки ее муж становится барометром. А если безродный осел женится на баронетке, которая уже побывала замужем, он ослом и останется, и о титуле, производном от барона, ему останется лишь мечтать. Если я потороплюсь выйти замуж за Виктора, то Клод Клише ничего не получит и оставит нас в покое. Так я подумала. А еще я подумала, что у Клода Клише всюду есть глаза и уши, поэтому умнее будет уехать за границу и тайно пожениться в Италии. Поэтому я выбралась из окна, поехала в пансион «Пом фри» и сделала Виктору предложение.

Лисе засмеялась.

— Доктор Проктор рассказывал об этом. Но расскажи, как же ты сделала ему предложение?

Жюльет пожала плечами.

— Я постучала в дверь, он открыл и сказал: «Привет!» Я сказала: «Хочешь жениться на мне?» Он сказал: «Да!» Я сказала: «Доставай свой мотоциклетный шлем, мы поедем в Рим и поженимся». Я ничего не объясняла, не хотела говорить, что его будущий тесть не хочет видеть его зятем, что он уже пообещал меня в жены другому.

— И что же ответил доктор?

— Виктор только рассмеялся и послушался. Мы сели на мотоцикл и дали полный газ. Выехали из Парижа и помчались на юг, к горам Прованса и границе с Италией. Ехали всю ночь, было холодно, но шарф Виктора, изготовленный вязальной машинкой его собственного изобретения, был длиной девятнадцать метров, так что его хватило на нас обоих.