– Но, матушка, поймите, деньги, в которых вы отказываете, мне просто жизненно необходимы. Я проигрался герцогу де Веренну, а с ним, как вы знаете, шутки плохи.

– Ренард, мой мальчик, не разочаровывай меня. Ты и представить себе не можешь, на какие только жертвы мне приходилось идти, чтобы вычеркнуть из завещания, что оставил твой покойный отец, граф Ламмер – Патриса, и сделать единственным, законным наследником всего состояния тебя. Видеть, как ты тратишь направо и налево всё, ради чего я терпела насмешки и унижения, выше моих сил. Благодаря тебе, мы практически уже банкроты, и единственное, что могло бы поправить наше бедственное положение – твой брак на богатой и знатной наследнице. Не смей протестовать! Я распоряжусь, чтобы в столице для нас приготовили подходящие апартаменты, и сразу же по приезде, ты займёшься поисками наиболее подходящей для нас партии.

– Мадам…

– Это не обсуждается, Ренард! Ты сделаешь так, как я скажу!

Несмотря на возникшее в последнее время относительное перемирие, то тут, то там всё же возникали стычки между людьми «короля Тюн», как между собой бродяги называли Жиля, и солдатами мессира да ла Рейни. А, всё из-за того, что последний, для того, чтобы хоть немного обезопасить продвижение по парижским улочкам в ночное время, распорядился всюду установить уличные фонари, которые люди Фонтаны сносили уже к утру.

Шаткий мир, что был негласно установлен между представителями власти и бандитами, постепенно подходил к концу. Всё чаще на Пляс де Грев (Гревская площадь) устраивали показательные экзекуции и казни пойманных разбойников. Жадная до зрелищ народная масса, с восторгом воспринимала подобные мероприятия, требуя всё больше жертв.

Балконы домов, выходившие на площадь, пользовались большой популярностью у представителей знати. Они арендовали их за весьма приличную сумму для того, чтобы ничто не мешало им и их гостям насладиться каждым моментом любопытного зрелища. Казнь бродяг приводила их в неописуемый восторг, нередко поднимая настроение на весь день. Каждая отрубленная голова, вырванный язык, или повешенное тело, приветствовались криками восторга, бурными овациями и подбрасыванием к верху шляп.

Мои занятия с Клодом не проходили даром. Всю осень, холодную зиму и раннюю весну, в попытках хоть немного согреться, я без устали проводила в тренировках. При виде того, как я ношусь по двору делая выпады и уклоняюсь от шпаги наставника, Жиль больше не смеялся. Его лицо мрачнело с каждым днём. Мне была непонятна причина его постоянного раздражения, стоило ему заметить нас вместе. Он тут же находил сотни поручений для своего помощника, который, нужно отдать ему должное, ни разу не высказал своего недовольства. Он лишь растягивал в усмешке уголки губ, словно ему было известно нечто, скрытое от всех.

Подошел к концу апрель. Первого мая, вся Франция от короля до отрепья, отмечала праздник ландыша. Десятки артелей по всему Парижу соревновались между собой в том, кто больше продаст этих нежных и так почитаемых всеми цветов.

В народе бытовали поверья о том, что именно первого мая растения и предметы обретают благотворные магические свойства. Роса, до рассвета собранная в этот день, особенно ценилась, так как считалось, что она смягчает кожу, предотвращает кожные болезни. Непременной деталью всех майских обрядов было дерево, ветви деревьев, букеты с особым смыслом. В знак дружбы, уважения и любви дарили боярышник, дуб и тополь, остролист получали девушки с плохим характером, а ветка бузины предназначалась лентяйке.

Наряду с цветами, по всему городу были назначены грандиозные гуляния. Каждый, кто в этот день выходил на улицу, мог найти развлечение по собственному вкусу.

Проведя почти год взаперти, я, наконец, смогла уговорить Жиля отпустить меня на праздник. Его странное собственническое поведение, в последнее время слишком озадачивало. Любое появление представителя мужского пола возле меня, даже самого безобидного, тут же вызывало в нём невообразимый гнев. Он мог, совершенно без предупреждения налететь на несчастного, и попросту затоптать того ногами. В худшем случае, бедолагу могли найти поутру с перерезанным горлом. Единственный, кого Жиль, по какой-то своей причине, предпочитал обходить стороной, был мой единственный друг, телохранитель и наставник Клод.

В этот день, переодевшись в мужское платье и спрятав под широкополой шляпой свои вновь отросшие волосы, я, в сопровождении Клода, отправилась на ярмарку.

Чего здесь только не было! Посмотрев спектакль заезжей труппы актёров, я, купив засахаренных орешков, поддалась всеобщему веселью. Впервые за долгое время мне хотелось смеяться, и я это делала. Открыто, не стесняясь. Выражение крайнего изумления на лице Клода при виде метаморфоз происходящих со мной, безумно веселило меня.

Но вот, на глаза попалось то, что мгновенно стёрло улыбку с моего лица. Посреди сотен лотков с многочисленными товарами и развлечениями, я заметила знакомую палатку "Мадам Секрет". Воспоминания, что я с такими усилиями гнала прочь, вновь вернули меня в события прошлого года, когда погибла моя единственная подруга.

Я и сама не заметила, как мои глаза сузились и на лице появилось кровожадное выражение. Оттолкнув в сторону пытающегося мне помешать Клода, я стремительно шагнула внутрь. У мадам была клиентка. Вынув длинный острый нож, который всегда носила за поясом, я направила его на женщину:

– Пошла вон!

Та, при виде юноши угрожающего ей смертью, позабыв про гадание, мгновенно испарилась. Велев Клоду ждать снаружи, я повернулась к гадалке:

– Узнаете меня, мадам?

Да, она меня узнала. Я видела это по её глазам. Пытаясь не выказывать своего страха, она деланно усмехнулась:

– А, та монашка из Берри… Помнится, ты не очень-то верила в гадания. Что-то случилось, что заставило тебя передумать?

– Вот об этом, я хочу узнать у вас. Вы мне должны предсказание. Я хочу узнать о нём здесь и сейчас, – вынув из кармана монету, я швырнула её на колени гадалке.

Взяв плату, она жестом предложила мне сесть на стоящий рядом стул:

– Присядь, и протяни мне свои руки.

– А что, карты раскладывать не будем? – голос звенел, выдавая охватившее меня волнение.

Она, посмотрев мне в глаза, улыбнулась:

– В этом нет необходимости, дитя. Твоё будущее отчётливо видно, и не требует никаких дополнительных средств.

– В таком случае, говори! – с нетерпением, бросила я.

Её пальцы легко пробежались по моим ладоням, оставляя после себя ощущение лёгкого покалывания, а затем, она заговорила:

– Тебя ждёт великое будущее, девочка.

– Что это значит? – меня распирало от любопытства.

– Ты, будешь королевой среди королей, и рабыней среди рабов. Взлёты и падения, смертельная опасность и великое счастье подстерегают на твоём жизненном пути.

Я внимала, затаив дыхание, а она, тем временем, продолжала: