Жиль внимательно оглядел своих людей. Набралось человек тридцать головорезов, готовых по приказу своего «короля» по кирпичику разнести стоящий перед ними дом. Однако не стоило чересчур торопиться. Во дворе было большое количество прислуги, да и прекрасно охраняемые дома парижской знати были буквально в двух шагах. В случае чего, на крики сбегутся гвардейцы из Лувра, против которых жалкая горстка из тридцати человек не сможет ничего сделать.

Нужно было действовать тихо и предельно осторожно. Лучшим вариантом было дождаться темноты, и вскрыв замки, постараться незаметно проникнуть внутрь. Пока все обитатели будут крепко спать, им легче будет найти пропавшую девушку.

Дав знак людям, рассредоточиться по удобным позициям, он велел дожидаться условного сигнала.

* * * * *

– Как вы сказали? Шанталь? Какое необычное имя, – с трудом удерживая на лице скучающую мину, я лихорадочно пыталась обдумать свои дальнейшие шаги.

– Имя, как имя, – ответил маркиз, – советую тебе его как следует запомнить, потому что очень скоро, оно станет тебе гораздо ближе, чем твоё собственное.

– Почему? – я уже не скрывала удивления.

– Потому, милая моя, что при сложившихся обстоятельствах, тебе придётся сыграть роль пропавшей принцессы.

Вот это номер! Что всё это может означать?

– Ну, это вряд ли, господа хорошие. С чего бы мне понадобилось изображать невесть кого, да ещё и перед невесть кем?

Граф промычал что-то нечленораздельное, и схватившись за голову, поспешил покинуть комнату. Глядя ему вслед, я задала свой следующий вопрос:

– И, на кой вашему сеньору, сдалась эта Монталь?

– Шанталь! Запомни уже Шан-таль! Боже, как же ты невежественна! Чувствую, как трудно будет обучить тебя всему, что положено знать при дворе.

– При дворе? Да, вы с ума сошли! Меня же там рассекретят в два счёта! О чём, вы только думали?

– Не рассекретят, моя милая. Если всё пойдёт так, как я задумал, то весь двор и наш августейший король поверят в то, что ты и есть, та самая боравская принцесса.

– Вам-то какая с того выгода? – продолжала ломать комедию я.

– Выгода огромная. Ты и не представляешь насколько щедр его величество с теми, кто имел счастье оказать ему услугу. Да, пред ними открывается весь мир! Ну, а что касается тебя, – он чуть брезгливо оглядел меня с ног до головы, – то если всё пройдёт гладко, ты, моя милая, станешь принцессой, и больше никогда и ни в чём не будешь нуждаться. Тебе не придётся возвращаться в ту навозную кучу, из которой выбралась. Богатство, дворцы, наряды, драгоценности – лишь малая толика того, что будет у твоих ног.

Хм… Что там говорила матушка-настоятельница про бесплатный сыр? Нельзя сразу соглашаться, нужно было ещё немного поторговаться.

– И, как, вы собираетесь превращать меня в эту вашу Шарлетт?

– Шанталь! О, Господи, дай мне несчастному терпения, на моём пути тернистом! Помоги поскорее сбыть с рук это неразумное дитя, пока из-за неё у меня не прибавилось лишних седых волос.

Услышав странную молитву, и наблюдая за тем, как он, в порыве чувств стянул с головы парик, и принялся им обмахиваться, обнажив при этом совершенно лысый череп, я не удержалась от смеха:

– О, Боже! Седые волосы… ха-ха… Держите меня… Ой, не могу…

Он не сразу понял причины моего отчаянного веселья, но, вот до него, наконец, дошло, и он смущенно поспешил нахлобучить парик обратно. Сделать это идеально с первого раза не получилось. Под мой уже совершенно истерический хохот, и с помощью вернувшегося графа, который в тот момент решил присоединиться к нашему обществу, шедевр парикмахерского искусства удалось водрузить на место.

Утирая слёзы, и держась за бок, который ужасно заколол от смеха, я постаралась успокоиться, и придать лицу более серьёзное выражение.

– А, зачем этому сеньору – королю понадобилась Шарлотта?

– Нет, ты издеваешься? – маркиз схватился за сердце, – Мой дорогой Клермонт, – обратился он к графу, – прошу вас объяснить этой невежде всё, что ей нужно знать, а мне просто необходимо немного прилечь и отдохнуть. Боюсь, мои нервы совершенно не готовы к подобным испытаниям.

Чуть пошатываясь, словно сомнамбула, он покинул комнату. Лицо графа, что при нём неизменно оставалось слащаво добродушным, тут же изменилось до неузнаваемости. Выражение жестокой ярости, что проявилось на нём, меня напугало. Надо же, оказывается и они не совсем честны друг с другом. Интересно, маркиз знает, в какого зверя превращается его дружок? Вряд ли, что-то очень сильно в этом сомневаюсь.

Подскочив ко мне, он буквально вдавил меня за плечи в диван:

– Вот что, маленькая дрянь, шутки закончились. Ты останешься здесь, и будешь безропотно выполнять всё, что от тебя потребуется. Завтра сюда придут учителя, которые займутся твоими манерами и, хотя бы поверхностным образованием. Ты узнаешь всё, что положено знать принцессе, и не ударишь в грязь лицом перед королём. Делай что хочешь, но он должен поверить в то, что ты – Шанталь, поняла!

Он так меня встряхнул, что я испугалась, как бы моя голова не отлетела в сторону. Стараясь не злить этого страшного человека, я поспешила кивнуть.

– Как тебя зовут? – он угрожающе навис надо мной.

"Эх, была бы у меня в руках шпага, я бы показала бы тебе, как строить из себя людоеда! Но, пока, придётся подчиниться".

– Шанталь, – покорно произнесла я.

– Вот и отлично! – холодная улыбка растянула его губы, не затронув глаз, – сейчас тебя проводят в комнату, которую я распорядился для тебя приготовить, и ты не посмеешь и носа высунуть оттуда без разрешения. Всё поняла?

Я вновь кивнула:

– Поняла.

Позвонив в колокольчик, граф велел тотчас появившейся горничной, проводить меня наверх.

Уходя, я не удержалась, и бросила на него быстрый взгляд: "Ничего, Клермонт, или как тебя там, ты мне за это ещё ответишь, клянусь!"

Почувствовав лёгкое прикосновение к своему плечу, я очнулась от своих мыслей. Рассеянно улыбнувшись, я последовала за служанкой наверх, где меня ожидал сюрприз…

Нет, ну что за безобразие? В таком роскошно обставленном доме, не было ни одной приличной лохани. Господа, несмотря на свою претенциозность, совершенно не имели привычки купаться, предпочитая этой ни с чем не сравнимой великолепной процедуре, лишь влажные обтирания пару раз в несколько дней.

Нет уж, извините! Если они хотят, чтобы я поселилась в этом доме, то пусть раскошеливаются на ванну! Я об этом так и заявила прислуге, велев передать мои слова хозяевам.

Намочив полотенце водой, из стоящего на туалетном столике глиняного кувшина, я как следует обтёрла тело, и переодевшись в чистую батистовую сорочку, принадлежащую какой-то родственнице маркиза, блаженно залезла под одеяло.