После окончания лекций, младший Сомалье подхватил меня за руку и потащил в столовую на обед, который прошел довольно неплохо, ведь Анны на горизонте не наблюдалось. По окончании трапезы, уже практически в отличном настроении, я отправилась на дополнительные занятия к учителю Гратту.

Мужчина, со скрещенными на груди руками, стоял посреди площади между главным зданием и жилыми корпусами. При моем приближении он притопнул ногой от нетерпения. Несмотря на отличную погоду и ярко светящее солнце, маг снова был в наглухо застегнутой куртке и капюшоне, из-под которого виднелся подбородок с ямочкой. Я непроизвольно сжалась под невидимым, но ощутимо давящим взглядом.

— Что-то вы не торопитесь, Мартинс, — недовольно произнес маг.

— Просите, учитель Гратт, я не знала, что занятие у нас назначено на определенное время и только потому опоздала, — протянула я не менее хмуро.

— Идем, — он развернулся и пошел в сторону большой огороженной площадки, на которой по рассказу Марриота проводились боевые и медитативные занятия магией.

— Иди сюда, Лидия, — позвал меня мужчина, когда мы поднялись на небольшое возвышение с одной стороны площадки. В центре помоста, размером примерно четыре на четыре метра, сейчас был расстелен тонкий плед. Маг указал на него:

— Садись, Лидия. Мне нужно прощупать тебя и найти границы, а также выяснить, что именно сейчас сдерживает печать. После этого будем думать нам дальнейшим планом обучения, — он встал напротив меня, широко расставив ноги и сложив руки на груди.

Аккуратно пристроив свою тетрадь на край деревянного настила, ловко на него взобралась и подошла к покрывалу. Замерла перед ним, не зная, как именно мне "садиться".

— Какие-то проблемы, Мартинс? — недовольный голос учителя ворвался в мои мысли.

— Нет, учитель Гратт, — вздрогнув от неожиданности я начала тихо говорить, — я просто не знаю, как лучше сесть, ну и все остальное…

— Что остальное, Мартинс? Садитесь как вам будет угодно, это не важно, — его голос был полон скуки и презрения.

Я поджала губы и устроилась посередине покрывала, скрестив перед собой ноги, как это было принято на Юге страны. На колени положила руки.

— Глаза закрой. Расслабься и что бы не происходило, не вздумай шевельнуться.

Последовав его наказу, устроилась поудобнее, поерзав пятой точкой, закрыла глаза и сделала глубокий вдох, а потом выдох.

— Мда. Ты еще ритуальные песни начни петь о величии всех стихий, добавив фирменное монашеское "омммм", — последовал комментарий от невыносимого мага.

Я не выдержала, распахнула глаза и зашипела:

— Слушайте, господин Гратт, я вас не просила со мной заниматься, по пятам не бегала и в ноги не бросалась, так что хватит вымещать на мне свое плохое настроение!

— Закрой рот, Мартинс, и благодари Единого, что я вообще согласился с тобой заниматься, — маг повысил голос

— Еще чего! — я стремительно вскочила на ноги. — Я не просила вас! Это Вы ко мне привязались! "отдай ее мне, я буду ее учить", — коверкая фразы повторяла слова, произнесенные учителем в кабинете ректора буквально вчера.

Мужчина натурально зашипел:

— А ну-ка села на место, Мартинс.

— Нет, — встала удобнее, расставив ноги и чуть согнув их в коленях.

— На место, — угрожающе тихо повторил мужчина, а я лишь мотнула головой и приготовилась к побегу.

У меня никогда не было таких грубых и несдержанных учителей. Преподавателями при монастырской школе были исключительно служительницы Единого и все, как на подбор миролюбивые и ласковые женщины.

Еле заметное движение мужчины и я уже одним длинным прыжком покинула помост и неслась в сторону выхода с площадки.

— Стоять! — за спиной раздался разъяренный рык, а я только прибавила ходу. Подбежав к границе тренировочной площадки со всего маха влетела в невидимую стену, сильно приложившись об нее лицом и коленом.

— Единый! — взвыла от боли и отчаяния, упав на бок и не зная за что хвататься. Левая сторона лица горела, из глаз хлынули слезы. Прижимая к себе ушибленную ногу, я уже практически прощалась с жизнью, когда меня накрыло тенью приближающегося мужчины.

— Ну ты хотя бы бегаешь неплохо, Мартинс, несмотря на то, что дура полная, — он присел около меня на корточки, сложив локти на свои колени.

— Как тебе вообще в голову пришло бежать от меня? Вам, монашкам, чувство самосохранения не знакомо?

Он снова поднялся в полный рост и нарочито ласково продолжил:

— Ну как? Видишь, Мартинс, я тебя даже похвалил! Цени!

На это я лишь сильнее стиснула зубы, чтобы не стонать от боли и обиды. Как я могла не догадаться, что площадка для занятий магией будет огорожена защитным полем? Я и правда самонадеянная дура.

— Я уже говорил вчера, отращивай броню или тебе не выжить ни среди магов, ни среди двора, — он вздохнул, словно следующие слова ему давались не просто, — в моих словах ты должна ловить только ценную информацию, сбрасывая шелуху оскорблений, обид и всего остального. Я последний раз говорю тебе об этом, Лидия Мартинс. Это понятно? — не дожидаясь моего ответа, он просто развернулся спиной и направляясь к помосту, повторил: — На место, Мартинс, живо!

Я поднялась, подтянув к себе ноющую ногу и потерла ушибленную щеку. Мужчина уже добрался до помоста и одним движением запрыгнул на него, развернулся ко мне. Из-под капюшона сверкнул хищный оскал.

Прихрамывая на ушибленную ногу подковыляла к нему, забралась помогая себе руками и устроилась на покрывале, на этот раз вытянув ноги вперед, и уперевшись назад на вытянутые руки.

Мужчина лишь фыркнул и приказал закрыть глаза, что я и сделала. Сначала ничего не происходило. Потом в животе начал закручиваться тугой узел. Легкая тошнота поднималась к горлу, и я замычала.

— Терпи, Лидия, скоро пройдет. Но сейчас терпи и не шевелись, — голос мага послышался совсем рядом, как если бы он сидел прямо передо мной.

— Будет тошнить, не стесняйся. Всех тошнит при этом. Даже меня.

После последней фразы пообещала себе сдержаться. Сомнительного удовольствия наблюдать как меня рвет я ему не доставлю.

Через какое-то время тошнота стала немного отступать, а на ее место пришел холод. С каждой минутой становилось все холоднее, вскоре я уже не чувствовала пальцы ног, меня сильно трясло. Глаза начали слезиться. В животе снова скрутился тугой ком боли.

Но я молчала и не шевелилась. Повторяла сама себе, что еще минута и все прекратится. Потом снова: потерпи, минута и все закончится. Тошнота накатывала с новой силой. Я ничего не видела и не слышала, казалось, что в уши набили ваты, сердце колотилось очень быстро и сильно, норовя выскочить из груди и умчаться прочь.