Несмотря на ледяной холод, сковавший меня, сам воздух начал нагреваться и каждый вдох приносил не меньшие страдания, иссушая горло. Теперь, даже, если бы я и хотела что-то сказать и попросить прекратить, то не смогла.

Неожиданно, помост подо мной затрясло, горячий воздух ударил в заледеневшее лицо с такой силой, что голову откинуло назад, из глаз брызнули слезы. Попыталась позвать на помощь и попросить пощады у Учителя, но ничего не смогла выдать, кроме жуткого хрипа.

Наконец, руки подогнулись, и я рухнула на спину, мышцы рук и ног непроизвольно сокращались, пальцы сжимались в кулаки и разжимались. Сильный грохот и помост снова содрогнулся, а потом шум и горячий ветер стихли.

Моего лица кто-то касался, звуки начали прорываться, словно сквозь толщу воды.

— Лидия, ты меня слышишь? Лидия! Девочка, ты должна очнуться. Слышишь, Мартинс, ты должна открыть глаза! — голос моего мучителя был на удивление обеспокоенным. — Лидия, девочка, приходи в себя. Тут не место для сна!

С трудом разлепила глаза, чтобы увидеть перед собой темноту. Ничего, кроме черного провала, скрывающегося под капюшоном мага.

— Пи-и-ить…

— Так, девочка, давай-ка отправимся отдыхать. На сегодня хватит, — мужчина суетливо попытался меня приподнять, придерживая за спину. Я даже представить не могла, как в таком состоянии смогу добраться до комнаты в общежитии, ведь ко всему прочему меня снова начало трясти.

— П-п-помогите мне, п-п-пожапуйс…. - зубы выбивали дробь и мне никак не удавалось опереться руками, чтобы помочь себе подняться на ноги.

— Так, давай, маленькая, ложись… молодец… сильная девочка, давай, эту руку сюда, а эту сюда… — чей-то тихий голос, спокойный и, даже ласковый убаюкивал, обещал, что все будет хорошо. И мне очень хотелось ему верить, потому я позволила уложить себя обратно, переместить трясущиеся руки и опустить их вниз, вытягивая вдоль тела. Затем меня завернули в плед, на котором я сидела до этого и, укутав, словно ребенка, аккуратно подняли на руки.

Мужской голос что-то бубнил мне в макушку, но я не разбирала слов. Меня мерно покачивало при каждом шаге, руки и ноги начали согреваться, тело, прижатое к горячей груди несущего меня мужчины, расслабилось.

Немного повернув голову, я уткнулась носом в рубашку, сквозь которую ощущался жар. Было тепло, спокойно и уютно, словно во сне. Вспомнилось как папа носил меня маленькую на руках, как обнимал, когда я болела, и так в его нежных и сильных руках было спокойно и хорошо. Нестерпимо захотелось чего-то такого! Такого! Не знаю, чего.

Над головой раздалось чуть громче:

— Лидия, прекрати елозить, ты мешаешь мне идти, — тихий голос, знакомой, близкий и, одновременно нереально далекий.

— Я так тебя люблю… — прошептала в горячую мужскую грудь и снова уткнулась в нее носом, а потом потерлась щекой, ласкаясь и стараясь как можно дольше продлить нашу с ним встречу, потому что я невероятно соскучилась.

Несший меня мужчина запнулся, чуть не выронив ценный груз и замер.

— Что? — тихий, немного ошарашенный голос.

— Очень-очень люблю и скучаю, папочка… — прошептала в ответ.

— Тьфу, ты, демоница! — выругался "папочка" и продолжил движение.

Вскоре хруст гравия под ногами моего спасителя сменился на звук шагов по каменной плитке, а затем несколько рывков, словно он, перескакивая ступеньки, поднялся по лестнице.

К тому времени я окончательно согрелась и меня снова начало мутить, нестерпимо сильно. Волны тошноты накатывали одна за другой.

— Мне плохо, — шептала я, утыкаясь носом в горячую грудь, — очень. Пожалуйста… пожалуйста…

— Потерпи, маленькая, мы уже на месте, — слушала взволнованный мужской голос и старалась держаться. Мужчина ударил плечом в дверь, которая под его напором раскрылась и, похоже ударила в стену.

Мне становилось жарко, хотелось сорвать с себя одежду, а лучше, вообще окунуться в чан с прохладной водой.

— Жарко, — выдохнула я, начиная елозить и стараясь сбросить с себя плед, ставший неприятно жарким и колючим и что мешал шевелиться и дышать.

— …жарко! Папочка, жарко, помоги мне, помоги…

Глаза не открывались, словно сверху их залили горячим воском. Он не обжигал, но давил и не позволял поднять веки.

— Подожди немного, — меня наконец уложили на что-то мягкое и начали разворачивать, — тихо-тихо, маленькая, тебе нужно постараться успокоиться….

Когда, наконец, руки и ноги были на свободе, я попыталась сдернуть с себя ненавистную, удушающую одежду. Раздался треск рвущейся ткани, и мои руки тут же перехватили.

— Тихо, тихо, я помогу, не надо портить одежду… — еле слышное бормотание мужчины сопровождалось ругательствами и взыванием к Единому, — … тшш, Лидия, повернись, вот так, молодец… А теперь вторую руку, кхм-кхм, Единый, за что мне это, а? Будто мне и так проблем было мало…

Услышала, как на пол полетела куртка, стукнув пуговицами о деревянный пол. Теперь дело дошло до ботинок, которые были быстро скинуты и упали на пол с глухим стуком. Получив относительную свободу, руками схватилась за брюки, лихорадочно распуская шнуровку спереди. На мои пальцы легли чьи-то горячие ладони, заставив остановиться.

— Нет, не стоит… — последовал тихая не то просьба, не то утверждение.

— Жа-а-арко — я захныкала, дергая руками и стараясь вырваться.

— О Единый, хорошо, не дергай, подожди, я помогу… — я тут же отдернула руки от завязок и подняла выше, торопливо расстегивая пуговки на рубашке. Через минуту с меня медленно и аккуратно стянули штаны и носки. Все эти действия, как и прежде сопровождались тихими ругательствами и осторожными касаниями кожи. Каждое прикосновение моего помощника обжигало кожу с такой силой, что я начала изгибаться от странных, пугающих ощущений.

Наконец, справившись с рядом пуговок начала крутиться, стараясь вывернуться из рукавов рубашки, беспрестанно повторяя: "жарко, жарко, я горю, жарко". Тут мне тоже помогли. Затем раздался стук каблуков по деревянному полу и звон стекла. Пока я крутилась на мягкой поверхности, стараясь найти положение, в котором кожу перестанет обжигать и ранить ткань покрывала, мужчина вернулся.

— Так, девочка, давай-ка попьем! Вот так понемногу, стой-стой, не все сразу, а то тебя вырвет… — меня приподняли немного, придерживая за плечи и поднесли к высушенным губам стакан воды.

Жадно припав к источнику, я старалась насытиться как можно быстрее и получить как можно больше. Когда стакан, еще не доконца опустошенный, у меня отняли, снова захныкала:

— Пи-ить, пи-ить…

— Тш-ш, потерпи немного… — кровать под весом мужского тела, присевшего рядом, скрипнула. Горячая ладонь, гладила меня по волосам и, вопреки ожиданиям, приносила только облегчение. Я тяжело и часто дышала, крутилась, пытаясь найти удобное или хотя бы терпимое положение и почти без остановки повторяла: "жарко, не могу больше, пожалуйста, воды, жарко, помоги мне…".