Внутри Музей Гуггенхайма впечатляет не меньше: спиралевидные лестничные перила поднимаются через все здание к куполу, сквозь который просвечивает небо. Эта уникальная концепция восхищает посетителей и представляет собой оригинальный способ демонстрации современного искусства. Форма круга последовательно используется во всем здании, от ротонды до полов, выложенных венецианской мозаикой. Отказавшись от привычных статичных прямоугольных форм и отдав предпочтение пластичности, Райт создал сооружение, которое в наши дни выглядит так же свежо, как и на момент открытия в 1959 г. Каждый крупный музей чем-то обязан Музею Гуггенхайма. Это здание побуждает архитекторов создавать выразительные и глубоко индивидуальные формы.

Фрэнк Ллойд Райт посещал школу Мэдисон, однако не закончил учебу. Он был принят в университет, однако бросил его, не получив диплома. Он поступил на работу чертежником в архитектурную компанию и сам научился архитектуре. Он создал множество домов, используя радикальный подход и применяя материалы, массово производившиеся для коммерческих строений. Райт отверг привычное для того времени деление пространства на части и вместо этого предложил ровные стены без украшений, вместительные пространства для семьи и большие застекленные участки поверхности. Техническая неграмотность порой приводила к тому, что он упускал из виду практические соображения и крыши его домов протекали. Он игнорировал бюджеты, и его здания имели массу технических проблем. И тем не менее его клиенты искренне ценили то, что получают в свое распоряжение новую классику дизайна.

Райт постоянно нарушал правила. Не из-за того, что хотел быть бунтарем, – просто он никогда их не учил. Он создавал то, что считал нужным.

Не был очарован «правильным путем» и Джон Гаррисон. В 1730 г. он изобрел морской хронометр – часы с уникальным механизмом, показывающие точное время даже во время шторма. Это помогло решить проблему определения долготы. Отсутствие подобного устройства столетиями приводило к гибели моряков.

Гаррисон был стопроцентным самоучкой. В его биографии отмечено: «Если бы Гаррисон начинал как обычный подмастерье у наставника, то, вероятно, не смог бы придумать подобной конструкции. Он освоил бы все, о чем рассказывал мастер, он делал бы то, чему его учили, и делал хорошо, и мог бы заработать себе на достойную жизнь – без риска, без опасности неудачи».

Альтернатива обучению – не в отсутствии обучения, а в том, чтобы научить студентов мыслительным процессам, позволяющим думать за себя. Наша культура нуждается в большем количестве необученных мозгов. Это заявление может показаться странным, если учесть, что я преподаю в университете. Но главное, что мы должны сделать, – это побудить учащихся слушать не нас, а самих себя и достаточно доверять себе, чтобы мыслить нетрадиционно.

Школы и университеты обучают проверенным и протестированным методикам. Школы следуют «банковской» модели: они воспринимают знания как валюту, которую нужно накапливать и закрывать в хранилищах. Ученики, поступая в школы, подобны знакам вопроса, а уходя – жирным точкам. Каждый человек рождается с бо́льшим диапазоном способностей, чем может себе представить. Большинство людей – прирожденные гении, лишенные способностей в процессе обучения.

Мы научились ходить не потому, что прочитали книгу о том, как ходить. Мы делаем первые шаги, падаем, встаем и пытаемся снова. Не бывает единственного правильного способа делать что-либо. Поэтому вы должны найти свой. Чем бы вы ни занимались, постарайтесь выработать собственный подход.

«Если бы я соблюдала правила, я бы никогда ничего не добилась».

Мэрилин Монро

Откройте для себя радость сомнения во всем и во всех.

Имена студентов Йельского университета, погибших во времена Второй мировой войны, выгравированы на памятной доске, висящей на стене одного из зданий. Каждый раз, проходя мимо, студентка-скульптор Майя Лин притрагивалась к гранитной плите пальцами. Прикосновение давало ей ощущение глубокой внутренней связи с павшими солдатами. И это осталось для нее незабываемым впечатлением.

Лин вспомнила это ощущение, проектируя потрясающий мемориал ветеранам Вьетнамской войны в Вашингтоне – черная каменная стена с выгравированными на ней именами всех павших. Нет ни званий, ни деталей; все равны. На стене написаны имена почти 60 тысяч человек. Большинство погибли совсем молодыми. Камень был выбран благодаря его отражательным свойствам; когда посетитель смотрит на стену, его отражение накладывается на выгравированные имена, что символически объединяет прошлое и настоящее. Большинство мемориалов представляет собой бронзовые скульптуры солдат. Они расположены так, что зритель не может их коснуться. Но с вьетнамским мемориалом все иначе: на протяжении десятилетий до него дотронулись пальцы миллионов. Лин просто повторила то, что вдохновило ее в мемориальной доске в Йельском университете, но в более грандиозном масштабе. Даже если лично у вас нет знакомых, погибших во Вьетнаме, вы с замиранием сердца смотрите на других посетителей – тех, кто внимательно изучает имена и пытается найти своих любимых или переписывает имена карандашом на прижатые к камню листки бумаги.

Привлечь внимание к чему-то волнующему, восхитительному или мотивирующему бывает достаточно просто. Попытайтесь извлечь максимум из того, что видели или испытали. Если что-то восхитило вас, наверняка это восхитит и других. Все творческое просто – вы указываете на нечто прекрасное, чего прежде никто не замечал. Запоминайте все, что вызывает сильные эмоции, – вплоть до мелочей. Вы никогда не знаете заранее, когда сможете это использовать. Если что-то произвело впечатление на вас, оно произведет впечатление и на других.

«Искусство – не то, что видите вы, а то, что вы заставляете видеть других».

Эдгар Дега

Вдохновило?Присоединитесь к Трумэну Капоте в желании обратить внимание на вещи, незаметные другим.

Не вдохновило? Забудьте о впечатлениях других и познакомьтесьс самой успешной студенческой группой в истории: каждый из ее участников получил Нобелевскую премию.

Когда посылку наконец принесли, я с нетерпением вскрыл ее. Внутри оказалось нечто неожиданное – гладкий объект яйцевидной формы с 14-дюймовым экраном. Он был выкрашен в белый и синий цвета и чем-то напоминал полицейскую сирену, однако по прочности не уступал пуленепробиваемому стеклу. Эта цветовая комбинация казалась новой и наводила на мысли об инопланетном происхождении. Полупрозрачный корпус позволял частично увидеть детали содержимого, остающегося от этого не менее загадочным. Гладкость, отсутствие стыков и канавок вместе с совершенно волшебной легкостью, почти невесомостью, создавали ощущение, что предмет создан не на фабрике, а в алхимической лаборатории. Казалось, он прибыл к нам из другой вселенной. Чтобы убедиться в реальности этого чуда, я провел по нему рукой. Казалось, предмет создан в рамках иной, внеземной, культуры, развитой в техническом отношении значительно выше, чем мы.