class="p">Дворецкий откланялся и удалился. Улыбающийся Девандин, взял Гвадемальда за обе руки, провёл к столу и усадил напротив своего места.

– Кихон, Кихон! – мечтательно произнёс король! – Как давно я не бывал в тамошних лесах. Смотри, Буртуазье, чтобы эти псы из Варалусии – твои соседи – не наглели. Им дай спуск – позабудут, где их треклятая Варалусия заканчивается, и где начинается славная и прекрасная провинция великой Вирфалии.

Король вдруг вспомнил нечто важное, снова взял рыцаря за руки, поднял со стула и спешно подвёл к одной из ванн с горкой из булыжников. Он присел на корточки и показал пальцем на ручеёк, струящийся вниз по горбатым спинам камней.

– Гляди, Буртуазье! – сказал восхищённый король. – Чудеса, правда! Вот за это я жрецов и люблю. Представляешь, ветер дует, мельница крутится, и воду аж досюда поднимает. Есть ветер – есть фонтаны. Нет ветра – нет и фонтанов! Ну да что я тебя держу, пойдём, накормлю тебя с дороги.

Они направились обратно к столу.

– Жрецы своё дело знают, – продолжал Девандин. – Вот это, – он указал на ванны, – баловство. А когда придёт засуха, благодаря жрецам, я буду кормить всё Троецарствие. И никакой войны! Вирфалия захватит мир не копьями и кровью, а зерном и крестьянским потом. Гильдия магов который год трещит мне о том, что научится обуздывать погоду. А жрецы ничего не говорят, а тихо делают своё дело. Сегодня одно, завтра другое. Дело! Дело важно, а не болтовня! Ну, ты садись, рассказывай, как там, на полуночи.

– Ваше величество, мне пришлось, – начал Гвадемальд, но король прервал его.

– Нет, нет, нет, нет, нет, – держа в руке жареную куриную ножку и мотая головой, проговорил Девандин. Он подался вперёд. От его былого добродушия и воодушевления не осталось и следа.

– Ты расскажи мне, как оно там, в Дербенах. О жизни расскажи, – произнёс он серьёзно, почти сурово, глядя на рыцаря пронзительным, холодным взглядом.

Гвадемальд рассказал. Он как мог, избегал всего, что связано с его уходом из провинции. Рыцарь рассказал про Скол, про деревни, про свои патрули, про ветер, который дул с Сивых Верещатников, про форт «Врата».

– Да, да, – задумчиво произнёс Девандин, держа сияющий кубок у виска и не решаясь отпить из него. – Форт. Глупое название для форта. Вы не находите, господин Гвадемальд? Врата! Я понимаю, что это вроде как ворота туда, на полночь. Но всё же.

– Мне кажется, – начал Гвадемальд осторожно.

– Да, да! Продолжайте, Буртуазье.

– Что это название оттого, что в форте есть ворота. Во дворе форта двое ворот – одни открывают дорогу на полночь, а другие – полуденные – начинают путь уже по нашим землям. Чтобы пройти с полночи к нам или от нас на Сивые Верещатники надо миновать два портала. Войти в форт через одни ворота, а покинуть его через другие. Но там есть ещё один портал.

Король Девандин отставил свой кубок и прислушался, снова подавшись вперёд, почти нависая над столом. Гвадемальд продолжал:

– Эти третьи ворота расположены на складе. В левой части форта стоит башня и гарнизон, а в правой части конюшни и крупное строение. Мы называем его просто складом или колонным залом. Похоже, зал совсем старый и не раз перестраивался. Нижняя половина стен выложена из камня, которого я никогда раньше не видел. Он чёрный, грубо-отёсанный. Его края, с годами, кажется, становятся всё острее. Во время дождя эти чёрные камни намокают и блестят. Однажды, глубокой ночью, когда небо затянули тучи, и вокруг стояла кромешная тьма, я вышел во двор. И лишь мой одинокий факел горел во мраке, но каждый изгиб этих старых стен отражал его тусклый свет, пылая сотней жёлтых огоньков.

– И что же в этом колонном зале? – спросил Девандин.

– Мы храним там примасы. Но дальней стены в этом зале нет. Постройка прилегает к горе и вместо задней стены – просто скала. В этой скале из такого же чёрного камня высечены огромные врата, размером, со всю эту комнату. Выглядят они жутковато, поэтому солдаты не любят ходить на склад. Да и всё, что на складе храниться, расположено ближе ко входу и как можно дальше от этих третьих врат.

– Что за ними?

– Это долгая история. Сам я их никогда не открывал. Однако, – здесь рыцарь замялся. – Когда я только прибыл в форт, я обошёл каждый его закуток. К этим вратам я тоже подходил. Они выполнены из больших каменных пластин, скреплённых железными скобами. Поверх, врата окованы цепью, звенья которых с мой кулак. Стоя на расстоянии вытянутой руки от этих врат, я чувствовал, как в щелях между каменными пластинами поёт ветер. На своём веку я бывал в катакомбах и подземельях, где держат преступников и убийц. Но нигде я не ощущал такого затхлого и холодного воздуха. Если бы все подземелья, которые мне довелось увидеть, сложить воедино, то и в них бы не зародилось сквозняка подобной силы. В особо тихие ночи, находясь в башне на другом конце форта, я слышу, как лязгают эти чёрные пластины, тревожимые хладными потоками ветров из-под горы.

– Хм, – пожал плечами король. – Из-под горы, говоришь. Я не знал.

Он поднялся. Рыцарь вскочил вслед за ним, но Девандин жестом приказал ему сесть. Король обошёл стол, положил руку на плечо Гвадемальду и сказал:

– Ты ешь, Буртуазье. Бери, ешь, не стесняйся. Потом пойди, отдохни. Людям своим возьми со стола. А завтра приходи ко мне. В полдень. Только не забудь!

«В этом весь король, – подумал Гвадемальд, шагая из малой обеденной залы. – Как можно забыть об аудиенции короля!»

Он шёл по длинному коридору, держа в руках свёрток еды, сложенный для него старым дворецким. По наказу Девандина, Гвадемальд собирался отдать её сотникам и оруженосцам – своему ближайшему окружению. В одном боковом холодном коридоре, где висели старые гобелены, а на полу лежали истёртые до дыр ковры, гулял холодный ветер, похожий на тот, о котором Гвадемальд рассказывал своему королю. Тянуло из маленьких окошек, смотрящих на внутренний дворик. Не сбавляя шаг, Гвадемальд глядел сквозь эти оконца на тот самый аккуратный клён. Вот сходил рыцарь на встречу со своим сюзереном, и вся его жизнь уже не та, что прежде, а этот клён продолжает стоять, как ни в чём не бывало. К чему был весь этот разговор, Гвадемальд так и не понял. Как только наместник Дербен со своим войском прибыл в стольный град, королю немедленно об этом доложили. Незамедлительно вызвав к себе вассала, король перекинулся с ним парой слов, но