провели ко мне в башню. Ситуация вышла странная и я, за то время, пока деда вели ко мне, на всякий случай, усилил охрану на стенах и удвоил патрули внутри форта. А затем мы с ним стали толковать. При разговоре присутствовало пятеро солдат: двое стражей у двери и ещё три человек за моей спиной. Дед говорил много и вёл себя так, будто знает абсолютно всё, и ему нет дела до того, что я с ним сделаю. Я начал разговор с того, что такому старику не место в горах, а особливо, не место в военном форте наместника короля. А затем я поинтересовался, кто он такой и откуда пришёл. Он назвался Исакием, и заявил, что прибыл с полудня. Наглец утверждал, что желает нам всем только добра. А потом сказал, будто наш форт проклят. Я ждал, что он скажет нечто подобное; зачем иначе ему переться в такую даль! Проклятье? Для меня эти слова показались не больше чем хитростью, с помощью которой этот Исакий намеревался добиться того, чего хочет. Тогда я и подумать не мог, что его вероломство столь огромно, и он желает не что иное, как мой форт – форт короля Девандина! Но мои солдаты приняли его россказни слишком близко к сердцу: они забеспокоились. Наши славные воины, не страшащиеся никакого врага, дрогнули от слов деда, появившегося ниоткуда. На просьбу объясниться, дед дал согласие. Он вежливо попросил отвести его на склад – туда, где находятся третьи врата. Когда я и горстка моих людей оказались возле этих ворот, дед стал рассказывать о том, о чём я и сам прекрасно знал. Исакий говорил о холоде и тьме, находящейся за вратами. А когда он коснулся звена старой цепи, которой закован портал, звено под его ладонью обратилось в пыль. Я бывал у этих третьих ворот и рассматривал чёрные каменные пластины, звенящие ветром щели и огромные скрипящие цепи, покрытые ржавчиной. Я и не думал, что они настолько древние, что железо уже давно превратилось в пыль, и лишь покой и безмятежность колонного зала всё ещё сохраняют давно мёртвый металл в форме некогда крепких цепей. Целую вечность холодный ветер играл этими цепями, но одно прикосновения тёплой руки – и вечность кончилась. Когда одна из цепей упала, словно старая гнилая верёвка, гул сквозняка, тянущего из-за ворот, усилился. Звук поющего ветра, рвущегося из-за чёрных пластин, которыми обшиты врата, стал в разы сильнее, а сам воздух остыл так, что больше походил на холодную сталь, пронзающую любые доспехи и обволакивающую тебя леденящей гнилью. Дед сказал, что врата скоро откроются. А ещё он сказал, что когда это случится – смерть найдёт каждого, кто будет поблизости.

– И вы поверили? – со всей серьёзностью спросил верховный жрец Кивиан.

– Тогда, я был ещё настолько наивным, что верил лишь своим глазам, – ответил Гвадемальд. – Но когда чёрные пластины врат пошли трещинами, а ржавые скобы посыпались коричневой трухой, когда врата стали разваливаться на глазах, и гул ветра из подгорных глубин перестал утихать даже с восходом солнца, я понял, что форт будет потерян. Потому что при виде разрушающихся врат, за которыми таиться мгла, мои люди пришли в уныние. Какими бы нелепыми не казались россказни о леших, о духах, о колдунах, там, в горах, где нет ничего кроме холодных камней и безразличного неба, слова стоят дороже, чем в тёплых городах. Я видел в солдатских глазах страх. Не тот страх, что появляется перед боем; искры такого страха я умею превратить в пожар ярости. Они боялись тьмы, и я ничего не мог с этим поделать, потому что боялся не меньше прочих. Люди стали хворать, прикладываться к браге чаще, чем дозволялось и ссориться. Несколько раз доходило до серьёзных драк, грозящих перерасти в кровавые бойни. Спасти гарнизон от развала могла только новая цель. И такой целью я избрал выступление на марш без объявления конечного пункта назначения. Я велел людям готовиться выступать при полном оружии. Они думали, что мы отправляемся на дело, а когда мы подошли к окраине провинции, я, якобы, избрал новую цель – марш на Идрэн.

– Вы хотите сказать, господин Гвадемальд, что вы нарушили приказ короля и сдали форт из-за того, что не смогли поддерживать дух ваших людей? – спросил воевода Сегур Крестовий.

– Если вам так будет угодно, господин воевода, – смиренно ответил Гвадемальд.

– Если бы не ваше доброе имя и не милость нашего короля, я бы немедленно бросил вас под арест! – разъяренным голосом закричал Сегур. Затем воевода и Гвадемальд устремили друг на друга свои взгляды.

– И если вы думаете, господин Гвадемальд, – снова заговорил воевода, своим грозным голосом, – что отныне удостоитесь от меня хоть слова – вы сильно ошибаетесь.

Затем воевода встал и попросил у короля разрешение покинуть собрание. Король Девандин, который сидел как несмышлёный ребёнок; вертел головою в разные стороны, вытягивал ниточку из рукава своих одежд, почёсывал волосы и, казалось, не слушал собравшихся. После просьбы Сегура он вышел из своего оцепенения и с удивлением посмотрел на воеводу. Затем король искренне заулыбался и даже захихикал, качая головой, как будто бы понял нечто такое, что его сильно удивило. Девандин засмеялся и стал оглядывать всех сидящих за столом, в надежде увидеть того, кто смеётся вместе с ним. Но никто не понимал, чему так радуется король.

– Сегур! – весело прикрикнул король на воеводу, и погрозил ему пальцем. Воевода смутился, поник головою и снова сел за стол. А король лишь развёл руками и спросил:

– Что молчим?

– Как никак, а то, что рассказал господин Гвадемальд, звучит гораздо разумнее баек о том, что форт взял боем один человек, – сказал верховный жрец Кивиан.

– Это разумно! – согласились и двое из лордов.

– А я вот бывал в горах, – сказал третий лорд. – Когда наша ладья села на мель у варварийских островов. Я три недели сидел на камнях, не решаясь пересечь долину, где кишели эти дикари. Ел мох, жёг худые кусты, чтобы согреться. Мне за каждым камнем мерещился ни то что Белый Саван, а эдакая тварь, какой и названия-то нет. Людей господина Гвадемальда я понимаю.

– Так что стало с вратами? – спросил король. – Вы вышли из форта, этот дед Исакий привёл туда бандитов с Белыми Саванами и открыл эти врата?

– Открыл он врата или нет, я не знаю, – отвечал рыцарь. – Но то, что он засел в форте как клещ – это точно. И всё же вернувшись с новыми силами, я смогу выдрать оттуда этого