— Кажется, вы ревнуете?

Он вспыхнул.

— Просто пытаюсь рассортировать игроков.

— Люсьен не принадлежит к их числу. — Виктория отступила на шаг. — Забавно, что вы полагаете, будто я могу завести интрижку в день нашей свадьбы, милорд.

— Но…

— Спасибо, что так высоко цените меня, — продолжила она, — но лучше не судить других по вашим меркам.

Олторп спокойно ждал.

— Закончили?

— Да.

— Тогда лучше называть меня Синклером или Сином, на ваше усмотрение.

— Я бы предпочла, чтобы вы не оскорбляли меня и сменили тему, милорд.

— Согласен. Вы будете танцевать со мной, моя избранница?

Виктория чувствовала, что разрывается между желанием ударить его так, чтобы он потерял сознание, и упасть в его объятия, чтобы он опять довел ее до экстаза.

— Полагаю, что буду, — ответила она, протягивая ему руку.

Оркестр начал с вальса, и, когда Синклер повел ее в танце, она почувствовала то же магнетическое притяжение, что и в ночь первой встречи.

— Вы нервничаете? — Он привлек ее ближе.

— Почему я должна нервничать? Ведь вальсировать очень легко.

— Вы дрожите, — прошептал он в ответ. — Вероятно, предвкушаете сегодняшнюю ночь?

Виктория стиснула зубы.

— Не пытайтесь представить эту свадьбу чем-то, кроме фарса. Сегодняшней ночи не будет, во всяком случае, в том виде, как вы это представляете.

Какое-то время, пока они скользили по залу, Синклер хранил молчание.

— Вы так сильно ненавидите меня? Еще неделю назад все выглядело по-другому.

— Желание поцеловать вас и желание беседовать с вами — две совершенно разные вещи.

Ему было несложно уловить значение этого высказывания.

— Вы хотите поцеловать меня. Вы хотите, чтобы я поцеловал вас. В таком случае разговор всегда можно отложить.

Она зарделась.

— Полагаю, женщинам нравится ваше внимание, в противном случае вы были бы просто дураком.

Она могла видеть, как блеснули его глаза.

— Я не дурак, Виктория. Дураки те, кто не удержал вас.

Девушка одарила его улыбкой.

— Безусловно, вы заплатили высокую цену за подобную возможность, но этого не случится, Синклер.

Его ответная улыбка вызвала во всем ее теле восхитительную дрожь.

— Думаю, вы знаете, что рано или поздно это произойдет. — Он усмехнулся. — Неудивительно, что это немного пугает вас.

— Во всяком случае, вы меня не пугаете, милорд.

— Синклер, — мягко поправил он.

— Синклер, — повторила Виктория. У нее появилось странное чувство, будто она воюет сама с собой. — С мужчинами легко разговаривать, — добавила она, надеясь, что неожиданная волна безрассудства не отразится в ее голосе, — достаточно лишь польстить им.

— Видите ли, я просто хочу побольше узнать о вас.

— Узнать, как я реагирую на вас?

Вальс закончился, но Синклер не убрал руку, уверенно державшую ее за талию. Вместо этого он взглянул на оркестр, насмешливо подняв брови, и звуки вальса раздались снова.

— Вы не можете еще раз танцевать со мной.

— Никто не остановит нас, мы ведь только что обручились, помните? Кроме того, вы бросили мне вызов.

— Ничего подобного.

— Вы сказали, что я хочу узнать о вас только то, что касается меня.

— Нет, я…

— В каком-то смысле вы правы, потому что узнать о вас все — одно из моих сокровенных желаний. Прошу, снизойдите до меня. Расскажите мне что-нибудь о себе.

— Я не люблю вас, — ответила Виктория, кипя от негодования.

Его мягкий смех заставил ее вздрогнуть.

— Чего нельзя сказать обо мне, моя дорогая.

Теперь он просто измывался над ней. Виктория поморщилась. Нельзя не согласиться, что он не дурак, но тогда она, определенно, вела себя как дура.

— Я предлагаю вам выбрать другую тему для беседы, — проговорила она.

— Отлично. — Синклер оглядел зал. — Ваши друзья. Расскажите мне о них. — Он указал на коренастого мужчину с квадратной челюстью, который вальсировал с Дианой Эддингтон. — Вон тот, почему он на нашей свадьбе?

Виктория проследила за его взглядом:

— Не знаю. Мне он тоже не нравится.

— Почему?

— Этот джентльмен — виконт Перингтон. Он топит котят.

— Ему определенно не стать святым.

— Ему безразлично, чьи котята. И он считает их.

— Тогда как же он умудрился получить приглашение?

— Тут виноваты родители. Он просил моей руки в прошлом сезоне, и отказ глубоко оскорбил его. Они хотят показать ему, какой нелепый выбор я сделала. Мне продолжать?

— Да, очень интересно. Что там за чучело с огромной булавкой для галстука около стола с закусками и вином?

— Рамсей Дюпон. Он тоже сделал мне предложение в прошлом году.

— Надеюсь, тогда на нем была другая одежда.

— Вообще-то могла быгь и эта. Лимонная зелень — его излюбленный цвет.

— И вы отвергли его из-за плохого вкуса?

— Я отвергла его потому, что он мне не нравится и вел себя так, словно не сомневался в моем согласии.

— И как же он принял ваш отказ?

— Без энтузиазма… Надеюсь, здесь он не устроит сцену.

Выражение лица Синклера не изменилось.

— Это было бы забавно. Никакой разрушительной деятельности, только крики и размахивание руками, да?

Виктория подумала, что по-прежнему ничего не знает о нем.

— Ваша бабушка очаровательна, и брат тоже. Его зовут Кристофер, не так ли?

Вальс закончился, но маркиз продолжал держать ее в объятиях, затем, взяв за руку, повел к столу с угощением.

— Да. Я удивлен, что вы их никогда не встречали, хотя были дружны с Томасом.

Ревнивая нотка зазвучала вновь. Очевидно, он рассматривал Люсьена и Томаса как серьезную угрозу в отличие от Перингтона или Рамсея. Интересно, был ли он действительно ревнив, смотрел ли на других женщин таким же напряженным янтарным взглядом? По всей вероятности, да, и, принимая во внимание его репутацию, он будет делать это и впредь.

— Я видела их на похоронах и выразила свои соболезнования. Болтовня в подобных случаях неуместна.