сопротивлялся, но он и когда его вешали не сопротивлялся…

— Где остальные приговоренные? — спросил я седого Корень-Зрищина.

— Не знаю, — пожал тот плечами.

Возле груды металла оставшейся от эшафота метнулась какая-то тень, но это оказался лишь раненый и едва стоявший на ногах тюремщик в залитом кровью синем мундире.

Я схватил парня и поднёс его к самому моему рту.

— Где остальные висельники? — рявкнул я.

И явно перестарался, потому что тюремщик вздрогнул всем телом, а потом заорал:

— Не слышу, ничего не слышу! Пощады!

То ли его контузило моим криком, то ли еще раньше — когда рядом с эшафотом упал шпиль.

Я сунул тюремщика в толпу своих бойцов:

— Этот сдается. Связать, оказать первую помощь.

Возле эшафота валялось еще четверо мертвых тюремщиков, пара трупов стражниц Лейб-Гвардии, но ни моих друзей, ни Соколова видно не было…

Из-за шпиля тем временем вылез прятавшийся за ним поп. Батюшка выглядел непострадавшим, а смотрел на меня сурово.

— Что ты такое? — поинтересовался священник.

— Я следующий Император России, — представился я, а потом распорядился, — Попа не трогать. Мы ж не беспредельщики. Пусть уходит, если, конечно, найдет путь, как отсюда уйти. Моста, если что, больше нет, отче.

— Вижу, — ответствовал поп, — Но уходить не собираюсь. Ибо я видел не только разрушенный мост, но и Знамение…

— Что? Знамение?

Батюшка коснулся рукой торчавшего из земли шпиля.

— Знамение Божией силы, — пояснил поп, — Я говорил Его светлости Соколову, я всем им говорил… Нельзя убивать принцессу, это великий грех. И нападать на дриаду нельзя, она — создание Божие, сотворенное от начала мира! Но они не послушали, и вот кара на злодеев — сам собор уничтожил их, сам город вышел на битву с ними… Как это было у Шекспира, помните? «Бирнамский лес идёт на Дунсинан». Сами основы мира вопиют против нарушения порядка вещей! А я еще не верил, что на троне самозванец… Но выходит, правду болтали в народе… Горе нам за пороки наши! Ублюдок на троне! Так что я не уйду, господин, а останусь и помогу.

— Ну наконец-то, хоть кто-то поверил, что трон занят узурпатором! — одобрил я речи священника, — А что касается помощи… Вы можете помочь. Где принцесса и остальные приговоренные?

— Не знаю, — поп мотнул головой и мрачно глянул на груду металла, оставшуюся от эшафота.

— Вот леший… — я испугался, выругался, а потом стал расшвыривать металлолом.

Чена я нашёл почти сразу, он был без сознания, весь в крови, но руки-ноги и голова на месте.

Я поднёс китайца к своему громадному уху — тот еще дышал. Но так слабо, что расслышать его дыхание я смог лишь благодаря своему нечеловечески чуткому слуху.

— Звони Кабаневичам! — потребовал я, осторожно передавая Чена барону Чумновскому, — Путь Тая резко вернется сюда и заберет Чена к целителю. Он мне нужен живым. А если Тая не придет — я перестану считать Кабаневичей союзниками, клянусь… Их привычка сваливать в самый неподходящий момент у меня уже в зубах навязла.

Я продолжил копаться в раскуроченном эшафоте, но нашёл только разрезанного пополам Корень-Зрищина и двух мертвых тюремщиков.

И никаких следов принцессы. И Соколов делся неизвестно куда, вместе со своим адъютантом.

От клетки, в которой держали Проходова, осталась только древесная пыль, но сам Проходов тоже растворился в неизвестном направлении.

У моих ног тем временем началось какое-то копошение. Потом я услышал веселый голос Тани:

— Смотри кого поймали!

Таня и двое наёмников, работавших на князя Глубину, тащили барона Картечкина. Тот был без фуражки, на голове у Картечкина зияла крупная рана.

— Таня, твою мать… — ахнул я, — Я же тебе сказал — контролировать тылы, в центр боя не соваться, сюда к эшафоту тем более…

— И какой бы от меня тогда был толк, м, большой братик? — проорала в ответ Таня.

Я просто махнул рукой, а потом спросил Картечкина:

— Где принцесса?

— Не знаю. Надеюсь, сдохла… — процедил адъютант Соколова, плюнув кровью на землю, — И вам всем один хрен конец. Проходов сбежал. Мы все трупы.

— Проходов сбежал еще десять минут назад, — парировал я, — Но я что-то не вижу здесь его МОЩИ, которой вы так боитесь. Что вообще…

Но я вдруг замолчал, ибо уловил странные звуки — со стороны Невы, а еще с воздуха. Рёв моторов, шум винтов.

— Пора убираться, — констатировал я, — Идёт вражеское подкрепление. Где там Кабаневичи? Нам бы не помешала сейчас телепортация…

— Кабаневичи не отвечают, — доложил барон Чумновский, — Ни Тая, ни герцог.

— Вот суки. Ладно. Хорошо. Таня, бери всех раненых, всех наёмников и отступайте к лодкам. Грузитесь и отчаливайте, всё по плану…

Рядом вдруг заметались голубые вспышки, там много, как будто кто-то взорвал фейрверк.

Через мгновение на лугу появились Тая, а вместе с ней аж десяток кабанчиков с крашеными бородами…

— Ух! — выдохнул я, — Вот это было эффектно. И вовремя. А то я уже назвал тебя сукой, Тая.

— Сам ты сука, Нагибин, — ответила девушка, — Герцог дал разрешение использовать еще десятерых магов из нашего клана, как видишь.

Это было логично. Чем больше ты побеждаешь — тем больше Кабаневич готов тебе выделить сил. Я уже достаточно хорошо знал герцога, чтобы понимать его тактику.

— Ладно, телепортируй всех отсюда, — приказал я, — А я пока поищу принцессу и долбаного Проходова…

Но возле берега уже загорелись прожектора — сотни, если не тысячи. Нева была вся усеяна катерами, как торговый порт крупного города. Вот только кораблики были совсем не торговыми, это были полицейские катера с пулемётами.

В воздухе появилось десятка два вертолетов. Весь луг теперь был освещен прожекторами катеров и вертолётов, все стало видно, как днём, каждый уголок пространства перед крепостью.

Мой взгляд судорожно заметался по полю битвы, но я видел только трупы и ни следа принцессы, Проходова и Соколова. И двух моих жен тоже не было.

Да куда они делиcь-то?

— Сдавайтесь! — раздался оглушительный голос из громкоговорителя со стороны Невы, — Сопротивление бесполезно. У нас ракеты. Сто гранатомётов. Ты уязвим для них, Нагибин, и ты это знаешь! Десять секунд на размышление! Время пошло!

— Это кто там гавкает? — поинтересовался я столь же громогласно, как и мой собеседник.

Только мне в отличие от него никакой громкоговоритель не требовался.

— С тобой, падла, не гавкает, а говорит Филипп Жаросветов, — ответил глас с Невы, — Бригадный генерал, конунг и командир ЧВК клана Жаросветовых! Осталось пять секунд.

Катера плотно зажали остров со всех сторон, даже с востока, где и были запаркованы наши подлодки… Причем, именно что были. Ракеты уже взлетели, потом грянули два взрыва. Наши субмарины разлетелись на кучу осколков,