Чарити задрожала, и в ее горле что-то судорожно задвигалось, когда она попыталась заговорить, поэтому она просто кивнула на дверь, ведущую, видимо, в спальню.

— Почему, черт возьми, вы не могли сказать сразу? — по возможности мягко произнес я. — Почему?

Она только безмолвно покачала головой.

— Я перекинусь с ним парой слов, а вы тем временем оденьтесь.

Я подошел к двери и негромко постучал.

— Вернон Клайд! Это Дэнни Бойд. Мне надо срочно с вами поговорить.

Из комнаты не донеслось ни звука. Я взглянул на голую Чарити, но понял, что задавать ей вопросы бессмысленно. Она опять вышагивала размеренно туда-сюда, но теперь в одних трусиках. То еще зрелище!

— Клик-клак… — Этого было достаточно, чтобы у меня опять зачесались руки.

Я повернул ручку и вошел. Комната была ярко освещена, и моим глазам явилось нечто похожее на сцену из фильма ужасов.

Никогда раньше мне не приходилось видеть так шикарно обставленной спальни. Потолок цвета слоновой кости с несколькими светильниками, заливавшими комнату ровным сиянием, глянцево-белые стены, пол, во всю ширь покрытый белым мохнатым ковром, кровать голливудских размеров из светлого дерева, черные одеяла и шелковые простыни. Вокруг постели четыре больших зеркала, укрепленные так, что если даже вы ложитесь спать один, то всякий раз, открыв глаза, вы видите вокруг себя компанию для бриджа.

Как я уже сказал, это было похоже на сцену из фильма ужасов. Я никогда прежде не видел столько крови, причем даже и не подозревал, что ее может быть столько в одном человеке.

Темная лужа посреди ковра все еще растекалась, стены были в алых каплях. Кровавые ручейки бежали по кровати, где лежал Вернон.

Я взял себя в руки и подошел ближе. Это была работа маньяка, который продолжал орудовать ножом даже тогда, когда Клайд уже испустил дух.

Я быстро вернулся в гостиную и плотно прикрыл за собой дверь.

Чарити перестала шагать, когда увидела выражение моего лица.

— Индиго, — сказала она медленно. — Все индиго, вот почему я пишущая машина. Клавиши ходят вверх и вниз равномерно. Мне нельзя думать. Нельзя думать как человеку и даже как ЭВМ.

Я снова залепил ей пощечину, на сей раз не так сильно, но этого оказалось достаточно, чтобы ее глаза перестали казаться стеклянными.

— Давайте по порядку, — предложил я. — Как это случилось?

— Вы имеете в виду Вернона?

— Конечно, — огрызнулся я. — Сколько еще трупов в этой квартире?

— Я не знаю точно, — медленно выговорила она. — Прошел час или больше. Такое чувство, будто я провела тут не шестьдесят минут, а шестьдесят лет.

— За что вы его убили?

— Я?! — вскричала она. — Вы… вы считаете, что я… О нет, поверьте, нет…

— Тогда кто?

— Не знаю!

Внезапно она бросилась прочь от меня в другой угол комнаты.

— Я убью себя! — воскликнула она. — Тогда вы пожалеете о том, что сказали.

Здесь, в гостиной, был бар, который теперь уже не понадобится Вернону. Я достал бутылку виски и два бокала, наполнил их и протянул один Чарити.

— Но я не пью. — Она с сомнением посмотрела на меня.

— Это сугубо в медицинских целях, — прорычал я. — Давайте!

Мы вместе выпили, я убрал пустые стаканы обратно в бар и закурил. Вскоре виски сделало свое дело. Щеки порозовели. Она глянула на себя в зеркало, ахнула и инстинктивно прикрыла голую грудь руками.

— Как я оказалась в таком виде? — прошептала она.

— Это было частью вашей роли. Помните, вы предлагали мне себя, лишь бы я не задавал вопросов?

— Я… что делала?

— Не помните? Тогда и не надо. — Я подошел к бару, налил себе виски и с удовольствием осушил бокал.

— Пожалуйста, отвернитесь, я оденусь, — попросила она слабым голосом.

— Конечно, я никогда не отказываю дамам.

— Готово, — бросила она через несколько секунд. — Можете повернуться.

Теперь Чарити была полностью одета, но ее лицо все еще заливал яркий румянец. Она спросила:

— У вас найдется закурить?

Я протянул ей сигарету.

— Спасибо. — Она глубоко затянулась.

— Я бы не хотел вас тревожить, милая, но приходится напомнить, что Вернон с каждой минутой остывает.

Чарити сделала еще одну глубокую затяжку.

— Он пошел в спальню, — ровным голосом начала она. — Я сидела здесь, слушала новую пластинку. Когда пластинка кончилась, Вернон все еще не выходил, и я стала его звать. Он не ответил. Я решила, что он заснул, — он иногда засыпал внезапно. Мог спать в любом месте: в метро, в ресторане…

— Понимаю. Дальше.

— Тогда я вошла в спальню… — Голос Чарити дрогнул. — Я просто боялась, что он мог заснуть с сигаретой.

— И потом?

— Потом… ничего… — Ее опять передернуло. — Какой-то кошмар… Я знаю, надо было вызвать полицию, но телефон в спальне, а я не могла туда войти… Потом мне пришло в голову, что, если я вызову полицию, она решит, что его убила я, и у меня началась истерика. Я ничего не помню отчетливо, помню, как появились вы…

— Никто не входил в квартиру, пока Вернон был в спальне?

— Никто, — решительно заявила она.

— Тогда кто же его убил? Инопланетянин с тремя головами?

— Кто-то мог забраться в квартиру по пожарной лестнице. Она проходит как раз возле окна спальни.

Я вспомнил, что окно в комнате было открыто, так что предположение Чарити казалось вполне разумным. Клайд мог стоять спиной к окну, и убийца ударил его с пожарной лестницы и, пока тот, шатаясь, добрел до кровати, продолжал кромсать его ножом.

— Я бы хотела еще выпить, — сказала Чарити.

Я налил ей.

— Спасибо. — Она пила не отрываясь, потом посмотрела на меня поверх стакана. — Эта штука хорошо действует, правда? Я начинаю приходить в себя.

— Значит, самое время перестать. Чем бодрее вы себя чувствуете сейчас, тем хуже будет потом.

— Мне все равно.

— Ну ладно. Я принимаю вашу версию с убийством через окно, а значит, убийцей мог быть кто угодно. Тогда сколько примерно времени вы провели здесь?

— Примерно шесть недель, — сказала она небрежно.

— Мне не следовало давать вам еще виски, — сказал я угрюмо. — Но дело важное, так что хватит шутить…

— Я не шучу, — спокойно сказала она. — Я здесь примерно шесть недель.

Я ошарашенно смотрел на нее.

— Вы что, влюбились в него? В лысую голову или в роль, которую он вам дал?