— Эй, ты чего?

Кошка выпрыгнула из коробки и уставилась на девочку.Неожиданно ее взгляд стал опасливым. Она медленно попятилась в сторону, еемышцы были напряжены и подрагивали. Казалось, она готова умчаться прочь.

— Все в порядке, киса.

«Уж не дикая ли она, в самом деле?» — подумала Джессика.Вела кошка себя, по крайней мере, совсем не как домашняя.

Девочка присела на корточки и протянула к кошке руку. Кошкаподошла поближе и принюхалась.

— Все хорошо.

Джессика вытянула палец и легонько прикоснулась им к макушкезверька.

— Р-р-р-р-р-р!

Зверек издал негромкое, но жуткое рычание — глухое, будтольвиный рык, — и отступил, прижавшись брюшком к полу.

— Эй, успокойся, — сказала Джессика и отвела руку.

Глаза черной кошки были наполнены ужасом. Она развернуласьи, подбежав к закрытой двери, принялась царапать ее когтями. Джессика встала и,осторожно подойдя к двери, приоткрыла ее.

Кошка промчалась по коридору и исчезла за углом. ПотомДжессика услышала, как она жалобно мяучит у парадной двери. Но это не былообычное кошачье мяуканье. Звук скорее напоминал крики раненой птицы.

Джессика озадаченно обернулась и посмотрела на свое открытоеокно.

— Но почему ты просто-напросто не… — начала былоона, но не договорила и покачала головой. Дикая это была кошка или нет, но ужчто чокнутая — это явно.

Стараясь не заглядывать в спальню Бет, Джессика пошла покоридору в ту сторону, откуда доносились жалобные вопли зверька, — кпарадной двери. Увидев девочку, кошка вся подобралась, но бросаться не стала.Джессика проворно протянула руку и повернула дверную ручку. В ту же секунду,как только дверь чуть-чуть приоткрылась, кошка протиснулась в образовавшуюсящель и была такова.

— До свиданья, — тихо проговорила Джессика и.вздохнула.

Просто блеск. Единственное живое существо в этом ночномкошмаре испугалось ее.

Она открыла дверь шире и вышла на крыльцо. Старые половицызаскрипели у нее под ногами, и из-за этого звука ей стало немного спокойнее вэтом безмолвном мире. Она вдохнула поглубже и ступила на дорожку, радуясьвозможности покинуть безжизненный и чужой дом, оставить его позади. Синий светздесь казался чище и как-то веселее. Правда, алмазов очень не хватало. Джессикаискала взглядом падающий лист, капельку дождя — хоть что-нибудь, замершее ввоздухе. Ничего не было. Она посмотрела на небо, чтобы увидеть облака.

Вставала огромная луна.

Джессика сглотнула подступивший к горлу ком. Ее мыслизаметались, она пыталась понять, что означает это жуткое зрелище. Громадныйполукруг занимал почти четверть небосвода, он растянулся вдоль горизонта почти натакое расстояние, какое обычно занимает закатное зарево. Но он не был никрасным, ни желтым. Джессика вообще не могла бы сказать, какого цвета был этотполукруг. Так бывает, если долго смотришь на солнце, а потом перед глазамиплавает выжженное светом пятно. Луна висела в небе — одновременно черная какуголь и ослепительно яркая, беспощадно обжигавшая глаза.

Джессика закрыла лицо ладонями, уставилась себе под ноги. Изглаз у нее потекли слезы, голова жутко разболелась. Проморгавшись, оназаметила, что у травы — обычный цвет. Несколько секунд лужайка перед домомвыглядела зеленой, живой, а потом холодная синева нахлынула на нее — так, какбывает, когда капля чернил попадает в стакан с водой.

Мучаясь от головной боли, Джессика стала думать о затмениях,когда солнце закрывалось черным диском, но все равно оставалось могущественными могло ослепить человека, по неосторожности глянувшего на него. Перед глазамиу нее все еще горело пятно — след громадной луны, и из-за этого все вокругпостоянно меняло цвет. По краям поля зрения мелькали обычные краски — зеленая,желтая, красная. А потом головная боль мало-помалу утихла, и на улице опятьвоцарились спокойные синеватые тона.

Джессика снова взглянула на луну и вдруг мгновенно увиделаее настоящий цвет: ослепительно-яркую темноту, голодную пустоту, поглощающуюсвет. В нынешнем сне свет исходил не от самих предметов, как ей показалосьраньше. Свет шел и не от гигантской луны. Нет, холодная безжизненная синевабыла тем последним, что осталось от света после того, как черная лунаобесцветила все остальные краски спектра.

«Интересно, — подумала Джессика, — а прошлой ночьюэта луна — или солнце, или звезда, что бы это такое ни было — висела в небе заоблаками? И что это означает?» До сих пор она полагала, что все эти сновидениячто-то значат. Но тут уж начиналась полная ерунда.

Дальше по улице раздался вой.

Джессика повернулась на звук. Это снова была кошка. На этотраз она издавала пронзительный крик, похожий на обезьяний. Кошка стояла в самомконце улицы и пристально смотрела на девочку.

— Опять ты? — проговорила Джесс и поежилась,поскольку голос у кошки был на редкость противный. — Такая маленькаякиска, а так громко вопишь.

Кошка снова закричала. На этот раз у нее получилось что-топохожее на кошачье мяуканье. Ужасно жалобное. Под черной луной ее глазасветились синим цветом, а шерстка казалась еще более черной. Это был цветтемного и пустого ночного неба.

Кошка опять мяукнула.

— Ладно, иду, — пробормотала Джессика. —Хватит с меня этой психосоматики.

Она решительно зашагала к зверьку. Кошка уверилась в том,что девочка приближается, развернулась и пошла. Она то и дело оглядывалась наДжессику и то взвизгивала, то взлаивала, то рычала. Она держалась на приличном

расстоянии впереди. Наверное, кошка боялась девочку и нерешалась подпустить к себе чересчур близко, но с другой стороны, не хотелапотерять ее из виду.

Кошка вела Джессику по пустому, безлюдному миру. Ни туч внебе, ни машин, ни одного прохожего — только медленно поднимающаяся гигантскаялуна. Уличные фонари не горели, от них исходило то же самое однообразноесине-голубое свечение, что и от всего остального вокруг. Дома стояли покинутыеи тихие, мертвое безмолвие окутывало их. Тишину нарушали только дикие вопликошки.

Сначала Джессика узнавала некоторые дома из тех, чтопроходила по дороге в школу, но при таком свете все выглядело чужим, и оченьскоро она забыла, сколько раз они с кошкой успели свернуть за угол.

— Надеюсь, ты знаешь, куда идешь, — крикнуладевочка вслед зверьку.

Словно бы в ответ кошка остановилась и понюхала воздух, апотом мурлыкнула — звук получился очень похожим на агуканье младенца. Зверекстоял, высоко задрав хвост, и нервно подергивал им.

Джессика медленно подошла к кошке. Та села посреди улицы изадрожала. Мышцы под ее шерстью отчетливо вздрагивали.

— Тебе плохо? — спросила Джессика. Она опустиласьна колени рядом с кошкой и осторожно протянула к ней руку. Кошка резкообернулась и уставилась на Джесс с таким ужасом, что та сразу отдернула руку.