— Уж слишком тихо, — проговорила Десс, подражаяинтонациям киношных «плохих парней».

С другого края свалки донесся стон Мелиссы, и Десс сталозябко, хотя во время синевы всегда бывало тепло.

Настала пора приниматься за дело.

Она присела на корточки и начала сортировать обломки металлав поисках блестящей стали, не тронутой ржавчиной. Лучше всего годиласьнержавейка — сверкающая, чистая, не покрытая краской. Не обходила Дессвниманием и покореженные, неровные куски металла. За время долгого пути отзавода до свалки некоторые железяки успели поизноситься. Попадались Десс итонкие стальные стержни с элегантным соотношением длины и толщины, и поцарапанныестарые болты с удивительно гармоничной резьбой. Десс радостно раскладывала своинаходки. В синий час сталь оживала. Девочка видела, как радужные жилы лунногосвета струятся по металлу, а потом тускнеют — так, словно сталь отражаетфейерверк, искрящийся в бледных небесах.

Выбирая металлические детали и обломки, Десс подносилакаждый из них к губам и «вдувала» в него название.

— «Всеобъемлющий».

Некоторые из крупных кусков стали были очень красивы, ноДесс устраивали только такие, которые она могла бы легко поднять, если вдругпридется спасаться бегством. Она выбрала маленькую, но безупречную шайбу,отвергнув длинный кусок трубы.

— «Сверхпоспешно», — прошептала Десс, даруя имяшайбе.

В голове у нее метались слова. Она даже не понимала значениянекоторых из них. Эти обрывки речи застряли в ее сознании только из-за того,как они были составлены или сколько в них насчитывалось букв. На самом делеслова не являлись стихией Десс. К ним она обращалась только тогда, когда словаимели отношение к числам и закономерностям, как, к примеру, при игре в«Скрэбл»,[7] когда удавалось составить особо удачное словечко.

Сегодня ее задача упрощалась до предела: ей нужны были словаиз тринадцати букв, дабы с их помощью можно было наделить куски сталимагической силой.

— «Проникновение», — назвала Десс длинный тонкийшуруп, у которого насчитала ровно тридцать девять оборотов резьбы.

Позади нее захрустел мусор под подошвами ботинок Рекса. Десстак глубоко погрузилась в созерцание красоты стали, что не заметила, как онподошел.

— Будь ты ползучкой, ты бы меня укусил, —пробормотала Десс.

На самом деле ползучие гады не кусались по-настоящему, нополучалось очень похоже.

— Мелисса нашла ее, — сообщил Рекс.

Десс повернула боком старый автомобильный колпак. Потаенныйголубой огонь пробежал по его ребру.

— Давно пора.

— Но она говорит, что нам надо поспешить. Беда. Там иличто-то огромное, или просто страшное. Но что бы это ни было такое, у Мелиссыиз-за этого жутко разболелась голова.

Десс поднесла колпак к губам.

— «Гидромеханика», — прошептала она.

— Ты готова? — спросил Рекс.

— Да. Все эти штуки заряжены.

— Тогда пошли.

Десс встала и выпрямилась. В одной руке она держалаавтомобильный колпак, а мелкие детали рассовала по карманам. Рекс развернулся итрусцой побежал к тому краю свалки, где лежали на земле их велосипеды. Он селна свой велосипед и поспешил вдогонку за Мелиссой, которая уже катила внаправлении к центру города. «Ну конечно, — подумала Десс, — ДжессикаДэй — девочка из большого города. Ее родители могли позволить себе жить ближе кцентру, подальше от бедлендов, от запахов нефтяных скважин и дорожныхзаграждений».

Десс спокойно подошла, подняла свой велосипед, села и безспешки поехала за Рексом и Мелиссой. Она не торопилась. Мелисса не могладвигаться слишком быстро, поскольку все время осторожно прощупывала трепещущиенити тончайшей психологической паутины ночи. Словом, даже на своей далеко некрейсерской скорости Десс спокойно могла бы обогнать и ее, и Рекса, пустись онинаперегонки. А до начала «фейерверка» Десс уж точно могла их нагнать.

Ей очень хотелось верить в то, что Рекс не делает из мухислона. В начале учебного года он частенько превращался в параноика. Ясное дело,в городе появилась еще одна полуночница, но однажды такое уже произошло, и мирне рухнул.

По телефону голос у Рекса звенел от тревоги. Поэтому Дессобулась благоразумно — надела кроссовки.

В велосипедной корзинке весело позвякивал автомобильныйколпак. Десс улыбнулась.

Что бы ни происходило, прямо сейчас бежать было незачем.Карманы приятно оттягивал запас стали. Десс могла и не считать, она точнознала, сколько орудий изготовила нынче ночью.

— Тринадцать — счастливое число, — проговорилаона.

Они подъезжали все ближе к городу. Обширные пустыри и новыестроительные площадки сменялись зданиями гипермаркетов и автозаправочнымистанциями. А вот и любимый магазин Десс — «7/11».[8] Семьодиннадцатых. А в виде десятичной дроби — ноль целых, шестьдесят три сотых,шестьдесят три тысячных… в общем, шестьдесят три в периоде.

Мелисса набирала скорость. Она уже не искала дорогу на ощупь— должно быть, больше не сомневалась, что направление выбрала верно. Сегодняоткуда-то точно исходили паршивые вибрации. Десс более старательно заработалапедалями, объезжая редкие автомобили, припаркованные возле тротуаров.

Рекс ехал сразу за Мелиссой, следя за тем, чтобы та, глядя внебо, не врезалась в какой-нибудь автомобиль. Мелисса здесь, во времени синевы,вела себя более живо и уверенно, но Рекс все равно старался ни на шаг от нее неотходить. Он уже восемь лет нянчился с Мелиссой, и от этой привычки ему былотрудно избавиться.

Десс заметила силуэт в небе. Безмолвно скользящая чернаятень — летучая ползучка. На фоне почти полностью поднявшейся луны девочкаразличила кости, пронизывающие крылья. Как у летучей мыши, крылья летучейползучки на самом деле представляют собой лапы. Четыре длинных суставчатыхпальца растопырены в разные стороны, будто стержни, на которых крепитсяконструкция воздушного змея, а между пальцами — тонкая, как бумага, кожа.

Ползучка застрекотала. Ее крик походил на предсмертный пискраздавленной крысы.

Послышались ответные крики. Стая из двенадцати летучихползучек направлялась в ту же сторону, куда мчались на велосипедах Десс и еедрузья.

Десс облизнула пересохшие губы. Возможно, это совпадение. Аможет быть, летучие ползучки просто-напросто решили прогуляться. Они всегдаоколачивались где-то поблизости и с любопытством следили за маленьким людскимплеменем, навещавшим время синевы. Никаких неприятностей от них обычно ждать неприходилось.