— Эксперт по вопросам преступности? — недовольно уточнилЛапесский. — Я не совсем понимаю, о чем мы с вами будем беседовать.

— Если вы назначите время, мы обо всем поговорим.

— У меня мало времени, — грубо заявил Лапесский, — но есливы считаете, что вам нужно говорить именно со мной, то давайте встретимся.Когда мы можем увидеться?

— Это зависит от вас.

— Сегодня в два часа я буду обедать в ресторане…

— Извините, — быстро перебил его Дронго, — в два часа я неуспею. У меня важная встреча в три. Вы не могли бы перенести нашу встречу наполдень?

— В это время я буду у себя в офисе. Вы можете приехать кнам, и тогда мы встретимся у меня в кабинете. Но учтите, что у меня будет небольше двадцати минут.

— Я думаю, мы уложимся, — взглянул на часы Дронго, — я будув вашем офисе ровно в полдень.

Он убрал телефон и взглянул на Эдгара.

— Я начинаю думать, что Игорь Дегтярев был прав, — вздохнулДронго, — одна даже не берет трубку, а второй явно не хочет со мной встречатьсяи разговаривать. Ты хотя бы знаешь, где находится его компания? Я даже не успелуточнить адреса.

— Знаю, — усмехнулся Вейдеманис.

Ровно в двенадцать часов дня Дронго вошел в небольшойкабинет Григория Лапесского. Фирма явно пыталась жить по средствам. Кабинетыбыли небольшие, скромно обставленные. Хотя оборот компании был достаточно большим,но в этой мебельной фирме основной пакет акций принадлежал шведам, которыепытались сэкономить буквально на всем. Лапесский оказался грузным высокиммужчиной лет сорока. У него были густые брови, тонкие губы и немного выпученныеглаза. Шрам на подбородке придавал ему достаточно воинственный вид. Густыетемные волосы были зачесаны назад, он уже начал лысеть. Рукопожатие былосильным. Он явно относился к той категории мужчин, которые привыкли все деларешать сами, не доверяя никому из своих помощников. Лапесский показал на стулнапротив его стола и, усевшись первым, недовольно взглянул на своего гостя.

— Вы можете мне объяснить, что случилось и почему вы хотелисо мной поговорить? — недовольно спросил Григорий Лапесский.

— Я пришел к вам поговорить об убийстве, происшедшем в замкеГоффорда, — пояснил Дронго.

— Так я и думал. Напрасно вы мне не сказали, зачем именнохотели со мной увидеться. Иначе вам не пришлось бы к нам ехать. Я не хочуразговаривать на эту тему, господин эксперт. Меня там не было, я ничего об этомне знаю, не слышал, не видел и не хочу узнавать никаких подробностей. Никаких.

— Но там были ваша первая супруга и ваш сын.

— К моему большому сожалению, — повысил голос Лапесский, — умоей бывшей супруги очень плохой вкус. Иначе она не выбрала бы себе в качестведруга на Рождество этого узбекского жулика Нурали Халдарова. Впрочем, я ее дажене виню. Насколько мне известно, Халдаров имеет крупный пакет акций компаниибратьев Валентины. И конечно, они сделали все, чтобы познакомить этого проходимцасо своей сестрой.

— Почему вы считаете, что он жулик и проходимец?

— Я не считаю. Он действительно проходимец. Можете себепредставить, что для новой гостиницы его компания заказала у нас мебель. Мы ужевышли на подписание договора, когда выяснилось, что он покупает мебель у нашихконкурентов. На пятнадцать процентов дороже. Скажите мне: какой бизнесменпойдет на подобную сделку? На пятнадцать процентов дороже. Это очень большиеденьги. Мы не могли даже поверить в подобную глупость. А потом выяснили, чтостарший брат руководителя фирмы наших конкурентов как раз и был в московскоймэрии руководителем комиссии, определявшей отвод участка для строительствановой гостиницы. Вы можете себе представить, какой мерзавец этот Халдаров. Онфактически подкупил этой сделкой председателя комиссии и получил отводземельного участка. В центре Москвы. Я бы не удивился, если бы Нурали купилмебель в два раза дороже. Земля стоит сегодня таких баснословных денег.

— Обычная коммерческая сделка, — усмехнулся Дронго, — тымне, а я тебе.

— С Валей у них тоже была обычная сделка? — разозлилсяЛапесский. — Он покупает пакет акций, а братья Дегтяревы подставляют ему своюсестру? Это все Игорь, он у них самый хитроумный, а Виктор был просто грубыммужланом, который вечно лез напролом. Хотя мне лично его жалко, он был неплохимпарнем.

— Говорят, что вы с ним дружили?

— Да. Когда я был женат на Вале. Я же вам говорю, что Викторбыл очень неплохим парнем. Хотя грубым, не очень воспитанным, иногданесдержанным. Все это было… Когда я услышал о том, что случилось в замкеГоффорда, я даже не удивился.

— Почему?

— Вы очень ловко втягиваете меня в разговор, — кривоусмехнулся Лапесский, — в разговор, которого я хочу избежать. Но я вам отвечу.Виктор был не совсем урановешенным человеком. И присутствие рядом с ним такойизвестной женщины, как Злата, рано или поздно должно было закончиться подобнойтрагедией. Это было почти неизбежно…

— Я не совсем вас понимаю. Если об этом знали вы, то почемуоб этом не догадывался сам Виктор?

— Человек вообще не может догадываться о том, как он себяповедет. Это виднее со стороны. Его характер начал формироваться еще в юности,когда он был женат на Марине. Тогда он показал свою полную несостоятельность, иродители Марины просто выставили его за дверь. А ведь он очень любил Марину.Представляю, какая это была для него травма. Вот он теперь всю жизнь идоказывает, что Марина тогда ошиблась. Вернее, ошиблись ее родители. Но,похоже, у него не очень получается. Он встречается обычно с самыми известнымиженщинами в Москве. Словно нарочно выставляет эти связь напоказ, чтобы о нихвсе знали. Но у этих дамочек свои запросы и свои претензии. С такими, какЗлата, тысяча проблем. Им мало просто дать денег, их нужно ублажать, носить наруках, возить на все премьеры и вечеринки. Она была не дешевка, которую можнопросто купить. Это обеспеченная женщина, которая может позволить себе самойвыбирать, с кем ей проводить время.

— А мне говорили, что он ей заплатил…

— Конечно, заплатил. Иначе она бы просто не поехала с ним вГоффорд. Это само собой. Но нужно еще держать свой бешеный характер при себе. Яэто так говорю, потому что и сам не ангел. Вы видите шрам у меня на подбородке?Это мы с Виктором однажды «погуляли» в одном баре в Киеве. Там была такаясвалка. Нас сильно отдубасили, но и мы в долгу не остались. Дрались сразу счетырьмя здоровыми хохлами.

— Вы не с Украины?

— Я из Минска. Вот тогда я и получил свой шрам. Веселые быливремена.

— Раз вы решили со мной поговорить, может, все-таки скажете,почему вы развелись с Валентиной?

Лапесский отвернулся. Нахмурился. Поднял голову и спросил: