— Не нужно так грубо льстить, — попросила она, — можно былолегко догадаться, что рано или поздно кто-то из следователей захочет со мнойпобеседовать. Я удивлена, что до сих пор сотрудники английской полиции незахотели со мной встретиться. А вот вы захотели. Очевидно, вам тоже поручилирасследование этого преступления.

— Вы правы.

— Что вам интересно узнать? Учтите, что мы развелись оченьдавно. Еще когда были студентами…

— Понимаю. Но говорят, что первая любовь…

— Верно, — сразу перебила она его, — первая любовь остается навсегда.И я этого никогда не скрывала. Мы встретились еще во время приемных экзаменов исразу влюбились друг в друга. Даже странно, что иногда подобное случается. Онне был красивым. Среднего роста — когда я была на каблуках, он бывал ниже меняи сильно комплексовал из-за этого. Внешне даже какой-то неказистый. Но явлюбилась в него сразу. Мы стояли в очереди, и какой-то парень толкнул девушку,проходя мимо нас. Виктор остановил его и заставил извиниться. Я была просто ввосторге. Встретить такого парня даже в то время, когда еще у людей оставалиськакие-то понятия чести и совести. Это сейчас подобные слова вызывают толькоусмешку. И боюсь, что даже Виктор с тех пор серьезно изменился. Возможно, и ясыграла здесь достаточно неприглядную роль.

— Простите? — удивленно переспросил Дронго. Его поразилаоткрытость этой женщины.

— Я многое о вас узнала, господин Дронго, — улыбнуласьМарина, — мне говорили, что вам можно доверять. Обычно подобные эксперты какисповедники. Поэтому я решила ничего не скрывать. Мы поженились, фактическибудучи детьми, в восемнадцать. Нет, нам уже было почти девятнадцать. Полторагода мы встречались. Родители советовали мне не торопиться, но мы были влюбленыдруг в друга. И он был моим первым мужчиной. Тогда я была убеждена, что единственным.

Я готовилась родить уже в девятнадцать, но мать решила, чтоя должна закончить учебу. Теперь понимаю, какая это была глупость. Тогда ясогласилась на аборт, хотя все это было достаточно опасно. И глупо. Но япослушалась свою мать. С этого и начались наши разлады с Виктором. Он так хотелребенка. Нашего совместного ребенка. А я пошла и сделала аборт. Потом началисьобычные семейные проблемы. У нас не было своей квартиры, и Виктору приходилосьночевать в комнате, которую нам отвели мои родители. Они его не очень любили,считали, что для их красавицы дочери нужен совсем другой муж. Частые размолвкизаканчивались тем, что Виктор просто уходил из дома. Ночевал у друзей, узнакомых. Домой ему возвращаться было стыдно. Как раз в это время умер егоотец, остались мать с Игорем и Валентиной. Игорь кормил семью, пытался помогатьматери и сестре. Должна сказать, что и Ольга Игоревна, их мама, меня почему-тоневзлюбила. Может, подсознательно чувствовала, что мы не пара друг другу.Может, считала меня слишком независимой и гордой. Не знаю. Мы были из разныхсоциальных кругов, это тоже сказывалось. Моя мать была профессором, доктороммедицинских наук, преподавала в вузе, отец был военкомом, полковником. АДегтяревы были совсем из другого класса людей, жили скромно. Не скажу, чтобедно, но достаточно скромно, не позволяли себе лишнего. Возможно, поэтому онаменя не очень любила. Не знаю, но я всегда чувствовала это отчуждение. Онасмотрела на меня так, словно спрашивала, когда наконец я брошу сына.

Марина тяжело вздохнула.

— Помните, какие времена тогда были? Начало девяностых.Виктор даже вагоны разгружал, чтобы немного заработать, но что он мог сделать?На уровень моих родителей он все равно не тянул. И это его, похоже, угнетало.На Новый год даже случился такой казус. Он купил мне медальон, такой кулон изянтаря, специально ездил, выбирал его. А отец подарил мне кулон с небольшимдрагоценным камнем, который стоил раз в сто дороже. И я, дура молодая,похвасталась перед Виктором этим кулоном. Я помню, как он прореагировал. У негодаже лицо потемнело. Сейчас вспоминаю — стыдно становится, какая я дура была.Наверно, отец подарил этот кулон намеренно, ему моя мать подсказала. Чтобы ещеи показать Виктору, какие подарки нужно дарить. Но он же не виноват, что у негоне было таких денег на кулон с бриллиантом. Он взял свой подарок и выбросил вокно. Вот тогда мы с ним серьезно разругались, и он ушел навсегда. Ушел, чтобыне возвращаться. На последнем курсе мы с ним развелись.

Раздался телефонный звонок, но она даже не повернула голову.Телефон позвонил несколько раз и замолк.

— Я его любила, — продолжала Марина, — очень любила.Несколько раз пыталась ему позвонить, но он не хотел со мной разговаривать.Сказывался его характер. А я была молодой, глупой, слушала свою мать, которая считала,что я найду себе другого мужа. Более состоятельного и более солидного. Потом яперестала звонить. И он перестал мне звонить. Мы встретились только в загсе.Оба считали виноватыми друг друга. Нас тогда развели через загс. Никакихимущественных претензий у нас не было и детей не было. Мы успели наговоритьдруг другу еще несколько обидных фраз. Как вспоминаю, так стыдно становится.Просто стыдно. Через год он уехал в Санкт-Петербург, они начинали новое дело сбратом. А я осталась в Москве… Вот такая невеселая история моего первогозамужества. Через несколько лет я встретила моего нынешнего мужа. Мечту моеймамы. Состоятельного, солидного вдовца. Доктора наук, известного ученого и ктому же делавшего стремительную карьеру. Ему было уже за сорок. Мне двадцатьшесть. Вы, наверно, думаете, что это был брак по расчету? Ничего подобного.Леонид Петрович оказался очень порядочным, умным, тонким, деликатным человеком.Я ничего от него не скрывала. И сразу почувствовала в нем такую надежную опору.Любая женщина только мечтает о таком муже. Надежном, порядочном, который можетугадывать ваши мечты, делать для вас каждый день праздником. Честное слово,правда. Вы, видимо, считаете меня такой наивной дурой. Сначала влюбилась безпамяти в первого мужа, потом повезло со вторым. Но все так и было. Я былабезумно влюблена в Виктора и, наверно, люблю его до сих пор. Он был моим первыммужчиной, первым человеком, которого я полюбила. А Леонид Петрович — это совсемдругое. Он мне как самый надежный друг. Как мой отец, как наставник. Вот такаяя счастливая дура. Встретила двух мужчин в своей жизни и в обоих влюбилась. Выдумаете, что так не бывает?

— Бывает, — серьезно ответил Дронго, — еще как бывает.

— У Леонида Петровича была дочка. Уже взрослая. Она как разоканчивала школу. Ей было семнадцать. И мы с ней очень подружились. Потом яродила сына. А она вышла замуж и родила двух девочек-близняшек. Вот какое у насбольшое семейство. Но по закону соответствия все бывает по очереди. Счастье инесчастье. Два года назад умерла моя мать. Перед смертью она попросила у меняпрощения. Сказала, что очень рада моей счастливой семейной жизни с ЛеонидомПетровичем и попросила прощения за Виктора. Сказала, что тогда была не права.Вот такое запоздалое признание. Может, она что-то почувствовала? Не знаю.Теперь уже никогда не узнаю. И знаете, что она мне посоветовала? Родить ещеодного ребенка. Девочку. Чтобы у меня была своя дочь. И чтобы я не повторила ееошибок, — она отвернулась и стерла набежавшую слезу.