— Вы считаете, что вам обязательно нужно знать об этом?

— Желательно. Я вылетаю в Гоффорд, чтобы провестинезависимое расследование. Поэтому мне важны подобные детали. О Халдарове выуже определенно высказались. Братьев Дегтяревых тоже охарактеризовали. Может,объясните, почему вы развелись?

— Я никогда не говорю на эту тему, — мрачно ответил ГригорийЛапесский.

— Прошло уже больше десяти лет.

— Поэтому и не хочу говорить. Что было, то было и прошло.Сейчас у меня уже новая семья, растет сын.

— От брака с Валентиной Лапесской у вас тоже есть сын.

— Есть, — недовольно кивнул Лапесский, — и я его оченьлюблю, хотя он постепенно становится мне не таким родным. Но это уже винаВалентины. Она его все время настраивала против меня. Представляете, что ондумает, когда видит рядом с матерью таких типов, как Нурали Халдаров? Хотя бынашла кого-нибудь из «наших». Извините, я говорю слишком откровенно. Мне ненравится, когда славянская женщина встречается с кем-то из…

— …«чернозадых», — подсказал ему Дронго, — не стесняйтесь. Вконце концов, я тоже «чернозадый».

— Я не хотел вас обидеть. Просто у каждого народа своипривычки, свои традиции, свои идеалы. Она могла выбрать кого-то из… других. Ноу нее в друзьях либо азиаты, либо кавказцы, либо евреи.

— И ни один из них вас не устраивает?

— Да, не устраивает. Мне не нравится, что у моего сына можетбыть отчим еврей или кавказец. Не нравится. И я, не скрывая, говорю об этом.Вам бы понравилось, если бы у вашего сына появился отчим из представителейдругого народа, другой культуры? Вот и мне не нравится. Считается, что об этомнеприлично говорить. А я говорю открыто. Мне не нравится Нурали Халдаров. И нетолько потому, что он проходимец. А еще и потому, что он приехал к нам изТашкента и является узбеком. У моего сына не должен появиться братик с узкимиглазами.

— У Халдарова глаза очень даже европейские, — заметилДронго, — и, между прочим, у него мама донская казачка.

— Это он всем так говорит, — возразил Лапесский, — наверно,какая-нибудь еврейка. Я бы не удивился. Бухарская еврейка. А он нарочно всемговорит, что казачка, чтобы втереться в доверие к славянам. Обычный и хорошорассчитанный трюк. В Европе он бы уверял всех, что его мать полька или чешка.

— Трудно жить с подобной философией. Вы не думали, что втаком случае будет лучше, если сын иногда будет жить вместе с вами.

— Конечно, лучше. Но она его мне не отдает. Я даже хотелподать в суд. Она все время держит мальчика рядом с собой. Даже летает вместе сним в Великобританию. Я только иногда встречаюсь с Алексеем, по большимпраздникам. Валентина очень неохотно отпускает его к нам после того, как у меняродился второй сын. От второго брака.

— И ваша супруга стопроцентная славянка? — спросил Дронго, струдом скрывая иронию.

Лапесский взглянул на него и покачал головой.

— Вы меня неверно поняли. Я не националист. Я обычныйчеловек. Мне просто не хочется, чтобы мать моего сына, какая бы она ни была,встречалась с кем-то из этих «нацменов». Просто не хочется. А моя женанаполовину татарка. У нее отец русский, а мать татарка. И ничего плохого в этомнет.

— Вы позволяете себе то, чего не позволяете своей бывшейсупруге.

— Да. И правильно делаю. Она уже и так… В общем, прекратимнаш разговор. Мне не хочется ни говорить об этом, ни вспоминать. Мы развелись сВалей десять лет назад, и с тех пор мы чужие люди. Она может встречаться с кемугодно. Хоть выходить замуж за этого Нурали, это ее право. А мое право — непринимать этого выбора и не лобызаться с ее новыми партнерами. Ничего, черезполгода Алексей станет совершеннолетним, получит паспорт, и тогда посмотрим…Может, он сам выберет, с кем ему жить…

— Вы не считаете, что можете таким образом нанести душевнуютравму своему сыну? Он уже подросток, и подобный разлад даже между бывшимиродителями может вызвать у него потрясение.

— Потрясение у него может вызвать рожа Нурали Халдарова, —решительно заявил Лапесский, — извините, но ваше время закончилось. Я больше нехочу говорить на эту тему.

— Ясно, — Дронго поднялся, — спасибо вам за то, что уделилимне несколько минут вашего времени.

— Не за что. Если будете в Гоффорде, особенно ненапрягайтесь. Это мой вам совет. Стрелял, конечно, Виктор, даже если он всеотрицает. Он иногда бывал слишком неуравновешенным и совершал похожие поступки.Помните об этом. До свидания…

— До свидания. — Дронго вышел из кабинета, взглянув на часы.На Рублевке обычно не бывает пробок. Значит, до встречи с Мариной Шмерлинг унего есть еще немного времени.

По указанному адресу был дачный поселок, в котором проживалинекоторые члены правительства. Дежурный сотрудник охраны проверил документыДронго, сверил номер его автомобиля и разрешил им проехать. У дома онипритормозили. Дронго вышел из салона автомобиля, подошел к двухэтажномустроению. Раньше здесь встречались даже деревянные домики, но с тех пор многиедома были перестроены и превратились в строгие двухэтажные каменные особняки. Втаких дачных поселках предпочитали не слишком увлекаться архитектурнымиизысками. Желающие могли купить себе участок земли в другом месте и выстроитьдаже многоэтажный замок или дом самой немыслимой конструкции.

Дронго вошел в дом. Пожилая женщина лет шестидесятивстретила его на пороге.

— Здравствуйте, — он узнал ее голос, — вы господин Дронго?

— Да.

— Марина Владимировна ждет вас, — показала домработница всторону гостиной.

Он прошел дальше. Высокая женщина в строгом черном платьесидела на диване. У нее были коротко остриженные светлые волосы, хорошоподобранный макияж. Зеленые глаза холодно встретили гостя.

— Вы хотели со мной встретиться и поговорить? — спросилахозяйка дома. — Садитесь, — она показала на стулья, стоявшие у стола. Он уселсяна один из стульев, она села напротив.

— Я вас слушаю, — сказала Марина.

— Я частный эксперт по вопросам преступности, — началДронго.

— Мне известно, кто вы такой, — кивнула она, — я попросиланавести о вас справки. Согласитесь, что было бы неправильно встречаться счеловеком, о котором ничего не известно. Признаюсь, что у вас очень солиднаярепутация. Вас считают одним из лучших экспертов в своей области.

— Спасибо.

— И вы наверняка хотели встретиться со мной, чтобыпоговорить о трагическом случае в замке Гоффорда. Верно?

— Приятно разговаривать с проницательным собеседником, —ответил Дронго.