Ни звонить, ни писать в Привольное Турецкий не стал — поехал.

Солнце кое-где пробивалось сквозь простыню облаков, но колючий дождь не прекращал моросить. Плетнев спрятался на детской площадке, упреждая появление своего «клиента». Машина Плетнева была припаркована при въезде во двор.

Иногда слежку уместнее вести не «сзади», а «спереди». Люди поймут, что за ними следят, если, обернувшись, увидят, что кто-то идет или едет. Но они никогда не узнают, что вы за ними следите, если сами придете на место первым…

Дэн быстрым шагом вошел во двор. Открывая дверь подъезда, посмотрел на часы. Кажется, был чем-то сильно озабочен.

Плетнев наблюдал за ним и тоже поглядывал на часы. Достал мобильный телефон, позвонил в «Глорию», отчитался перед Головановым: каждые четыре часа он должен был сообщать, что происходит, шефу лично.

— Какие ощущения? — спросил Сева. — Что там у тебя?

— А черт его знает… Мутный тип, по-моему.

— Ладно, до связи.

Через несколько минут Дэн вышел из подъезда. Плетнев заметил, что под курткой, на плече, у него висел компактный кофр. Что бы это могло быть? Плетнев ухмыльнулся. В принципе-то что угодно, если бы Дэн был случайный прохожий. А та-ак… Семь шестьдесят два калибр? Девять миллиметров? Автоматическое? Снайперское?

Плетнев покурил в своей беседке еще немного, потом забрался в машину, дал Дэну фору сотню метров, сел в машину и медленно тронулся за объектом слежки. Объект привел его в самый центре города — в Крапивенский переулок. Дэн прошел мимо какого-то африканского посольства, мимо крохотной затейливой церквушки, прошел до конца переулка, свернул направо, на перекрестке снова направо, прошагал еще сотню метров и замедлил шаг возле старинного дома. Арка, ведущая во двор, была закрыта железными воротами, в них — калитка с кодовым замком. Дэн немного постоял возле них и неторопливо пошел дальше. Пройдя вдоль фасада дома, он свернул куда-то и вдруг пропал из виду.

Плетнев, несмотря на то что был на машине, уследить не успел. С досадой потушил сигарету. Подъехал поближе. Посмотрел по сторонам. Наконец заметил узкий проход между домами. Он выбрался из машины и, протиснувшись внутрь, осторожно двинулся вперед — до входа во двор было метров двадцать. А ну как Дэн обнаружил слежку и теперь ждет его за углом? Но нет, через несколько шагов Дэн попал в угол обзора Плетнева: оглянувшись, аккуратно (!) придерживая свой небольшой кофр под мышкой, он вошел в ближайший подъезд. Зачем так бережно относиться к оружию? Может, там не ствол, а какое-то взрывное устройство? О, черт! Надо срочно позвонить Голованову… Да, но что этот звонок сейчас даст? Нет, лучше проследить до конца.

Привольное оказалось чистенькой деревней дворов на сорок. Вокруг непаханые луга, коровы, овцы. По берегу — пансионаты, турбазы, полно курортников — сезон.

Турецкий заглянул на почту. Там мужичонка глубоко пенсионного возраста — почтальон, он же телеграфист, он же оператор телефонной станции, — рассмотрев штемпель, подтвердил, что письмо послано отсюда, из Привольного. Поговорили. Дедок без труда вспомнил, что позапрошлой осенью какие-то военные арендовали пансионат «Зеленый берег». Курортный сезон тогда кончился уже, чужих в деревне почти не осталось, только рыбаки: как раз у щуки осенний жор начинался — самая рыбалка. Но рыбаки в основном по деревне жили, пансионаты позакрывались на зиму. А «Зеленый берег» работал до конца ноября. Молодых ребят туда свозили. На зеленых армейских «уазиках», офицеры приезжали и с ними парни. Лет по двадцать, а то и моложе. Сколько всего таких двадцатилетних ребят собралось в пансионате, почтальон не знал, в деревню они почти не ходили. Все время сидели на территории, какие-то занятия у них там проходили. А потом как-то погрузили их всех в два автобуса и увезли. А куда увезли? А кто ж его знает. Деревенские пробовали к ним туда ходить, молочко носили, фрукты там всякие, особо никто не гонял, но и торговли не сложилось — без денег были ребятки, разве что сигареты и первачок домашний сначала покупали, а потом и это перестали. А поварихой у них Зойка была — оторва деревенская. Ох и горазда она мужиков приваживать… Значит, с ними наверняка перезнакомилась? А то ж.

Узнав, как найти Зойку, Турецкий от души поблагодарил почтальона — презентовал последнюю свою пачку сигарет «Парламент». Это было уже что-то — по сути, у него появилась первая реальная ниточка. Которая, правда, тут же могла и оборваться. Но раньше времени Турецкий не хотел об этом думать. Надо же хоть немного верить в удачу, черт побери!

Зойка — пышнотелая женщина лет тридцати, с длинной рыжей косой и широкой улыбкой — собирала в своем огороде малину. Рядом с ней копошились две девчонки лет трех и пяти, очень похожие на мать — такие же пухленькие и смешливые. Оставив детей во дворе, Зойка пригласила Турецкого в дом, угостила творогом с малиной и долго вздыхала, когда услышала, какими военными он интересуется. Оказывается, случилась тогда у Зойки очередная любовь.

— Все вы мужики одинаковые, — укорила она Турецкого, — а военные особенно. И какой уже ласковый был, какой правильный! Умный только сильно. Видно, потому что умный, потому и сбежал. А обещал: вернусь через год, женюсь, дом расстроим, детишек еще человек шесть родим…

— Не этот случайно? — Турецкий показал Зое фотографию Заварзина.

Она равнодушно посмотрела на снимок:

— Не он. Тот видный был, красивый. Артуром звали… Артурчиком.

— Артур? А дальше?

— Артур Белоконь. Он сам из Ижевска… говорил, что из Ижевска. А может, и наврал. — Она вернула Турецкому снимок. — Есть у меня его фотка, — вздохнула со стоном. — А толку-то?

— И можно посмотреть?

Зоя встала, порылась в комоде, достала коробку из-под конфет, перехваченную обыкновенной бельевой резинкой, отыскала среди других фотографий, подала Турецкому нужную. Красивый и видный собой Артур оказался плечистым тяжеловесом с квадратной челюстью и узкими глазками. Как и Заварзин, Зоин любимый был с виду не мальчик, вероятно, как и Заварзин, закончил вуз, что подтверждало и его обещание вернуться именно через год. Хотя про год это он мог и так просто брякнуть.

Но гораздо больше внешности и фактуры Артура Турецкого заинтересовал пейзаж, на фоне которого он снялся: заросшие кустарником горы, в белесых рытвинах от ковровых бомбардировок — Чечня, вне всяких сомнений. Он попросил Зою рассказать, когда и откуда получила она эту фотографию.

— Так через месяц и получила после того, как они уехали. А откуда? Кто его знает, на конверте только номер какой-то, и все. — В той же коробке она отыскала и конверт. — Хотите, можете прочитать, только там где… ну, где личное, не читайте.

Не личного была одна строчка: «О службе писать не могу, у нас режим секретности. Но служба отличная». На конверте в качестве обратного адреса указан только номер ВЧ. Ни индекса, ни города. Но номер воинской части — это уже реальный след. По номеру можно установить и подчиненность, и место расположения — все атрибуты и реквизиты.