— А отчего ж небезопасно ехать-то? — допытывался Турецкий.

Такому вопросу Вешняков очень удивился:

— Так стреляют же!

— Кто?

— Так чечены же! С гор лупят по дороге почем зря. А СМИ, блин, трындят: война кончилась, боевиков нет…

— Откуда ж вы знаете, если никто туда не ездит?

Вешняков задумался и, пока соображал, успел налить себе очередную чашку.

— Так месяц назад ребята в горы за овцами полезли — такая стрельба началась!

Турецкий махнул на него рукой и хотел было уже выйти на улицу — к своей машине, но тут к блокпосту подъехал «мерседес» вишневого цвета, и Турецкий стал свидетелем занятной сцены.

Из «мерса» выскочил мужчина и, посмотрев по сторонам, отбежал в сторону, расстегнул штаны и стал мочиться на обочину. По всему было видно — приспичило человеку. Сделав свое дело, он вернулся к машине, облокотился на нее спиной и закурил. Он был маленький, болезненного вида, нервный и дерганый. Его голова клонилась к левому плечу, словно шея не в силах была ее удерживать. Лицо было гладким и бледным, а светло-серые глаза казались смущенными и наглыми одновременно.

Турецкий подумал, что вроде бы его где-то раньше видел. Или нет?

— Это кто? — почему-то шепотом спросил он у Вешнякова, словно коротышка у «мерседеса» мог его слышать.

— Тазабаев, — также шепотом ответил Вешняков.

И Турецкий сразу вспомнил. Ну конечно, Руслан Тазабаев, знаменитый московский вор в законе по кличке Будильник. Тазабаев прославился тем, что многократно выкупал или обменивал заложников. Это, по слухам, часто приводило в негодование Кремль, как известно, не желающий вступать в подобные сделки с террористами.

— А чего ему тут надо?

— Наш комендант — его какой-то там многоюродный брат. Но для чеченцев — это самое что ни на есть родство.

— То есть комендант — чеченец?

— А что такого? Подполковник, кадровый военный. Толковый мужик. И честный. Ну так что, точно поедешь через перевал? Хоть бронежилет возьми.

…Дорога через перевал была твердая, гладкая и поначалу не пыльная. Внизу были зеленоватые холмы, поросшие дубом и каштановыми деревьями, а еще ниже, вдали — речка, которая повторяла зигзаги дороги. Дорога то поднималась, то опускалась, но все время удалялась от перевала, шла через лес и мелкие кустарники… Проехали деревню — за ней раскинулись виноградники. Они уже потемнели, и лоза стала жесткой и грубой. Наконец река осталась позади, и дорога снова резко пошла в гору.

Вода в радиаторе закипела, и машина остановилась. Водитель вышел и долго копался в моторе. Турецкий хладнокровно курил: у него было какое-то нехорошее предчувствие, и ничего другого, как демонстративно не нервничать, он придумать не смог. Водитель вернулся в кабину, завел мотор, и машина с нехорошим звуком взяла подъем. Кряхтенье прекратилось, и в наступившей тишине слышно было только бульканье воды в радиаторе.

Турецкий неожиданно для себя задремал, поэтому голос водителя заставил его вздрогнуть:

— Приехали, что ли!

— Ну вот, благополучно же добрались, а пугали-то, пугали…

Вначале Турецкий попытался попасть на объект просто нахрапом: подъехал к КПП, предъявил дежурному сержанту удостоверение и потребовал пропустить к командиру части. Для командира части он заготовил вполне правдоподобную легенду о выборочной прокурорской проверке военных объектов, расположенных на территории Чечни, но легенда не пригодилась — сержант жестко и непреклонно заявил, что Турецкому нужен специальный пропуск. И поскольку его нет, то Турецкий должен немедленно убираться, а иначе будет открыт огонь на поражение. Сомнений в том, что говорится всерьез и буквально по инструкции, не было никаких.

Турецкий, разумеется, предпочел убраться. Он отъехал на приличное расстояние, отпустил машину и «огородами» — где пешком, а где и ползком — влез на заросший боярышником пригорок, откуда открывался отличный вид на городок сверху.

Городок был огорожен трехметровой высоты бетонным забором. Но это только внутренний периметр. Был еще и внешний из натянутой на столбы «колючки». Между внутренним и внешним периметром прохаживались караульные. С оружием, естественно. А за внешним периметром всюду торчали таблички «Заминировано», и несколько воронок характерного для противопехотных мин размера и глубины подтверждали: действительно заминировано.

Турецкий в бинокль наблюдал за базой пять с половиной часов. Чтобы быть в форме необходимое и достаточное время, он съел полтаблетки бромантана, которыми его предусмотрительно снабдили ростовские сыскари. Бромантан был придуман для десантных операций, чтобы люди 24 часа в сутки могли не спать. Эффект — вроде 20 чашек кофе. Этакий военный экстези, приводящий к тому, что организм оказывается разбалансирован. Правда, в какой-то момент военные медики в бромантане разочаровались, а вот спецназовцы — нет…

На территории в несколько квадратных километров разместился целый городок из строений непонятного назначения. Ангары напоминали авиационные, но самолетов в них быть не могло. Они бы туда просто не въехали, поскольку почти вплотную ангары подпирали другие сооружения, похожие на заводские или фабричные цеха, только без окон и дверей. Смысл торчащей примерно в центре городка цилиндрической конструкции метров тридцати в высоту и двадцати в диаметре тоже был не ясен. В стенках этой колоссальной «бочки» зияли довольно большие, завешенные маскировочной сеткой дыры, то есть хранилищем чего-либо она точно не являлась, зато там, внутри, что-то довольно громко гудело и чавкало. С десяток «бочек» поменьше прилепилось вокруг большой. Эти казались не дырявыми, но тоже были укрыты маскировочными сетями, что не позволяло разглядеть всех подробностей. И еще внутри бетонного периметра не было ни плаца, ни стрельбища, ни казарм, ни бронетехники, ни солдат. Изредка между зданиями ходили люди, но были они без формы, без оружия и передвигались не строем и преимущественно поодиночке.

Турецкий пил из фляги холодный чай и соображал.

Судя по всему, там за заборами разместилось какое-то производство. И не по пошиву шинелей. В какой-то момент ветер подул со стороны базы, и Турецкий невольно поморщился — в воздухе висел запах, напоминающий о резиновом клее или нитрокраске. Даже здесь, вдалеке от городка, он чувствовался, а у ворот, вероятно, был очень сильным. Или там банальный склад ГСМ — горюче-смазочных материалов? Но зачем, во-первых, его секретить, а во-вторых, зачем на складе химики и геологи? Полевой нефтеперерабатывающий комбинат? Но кому бы пришла в голову идея строить подобный комбинат в зоне возможных боевых действий? Почему не привезти ГСМ из более спокойных районов?

А кроме того, нефтепереработка — это всегда высоченные трубы, факелы… Их так просто в ангарах не спрячешь. И все-таки цеха, ангары, «бочки» и прочее — только ширма. Наблюдение с воздуха и снимки со спутника покажут только внешнюю скорлупу. И такое вот наблюдение с удобной высотки ничего не даст. Чтобы разобраться, что внутри, нужно попасть внутрь. Черт!