и мои родители тогда и сейчас не знают, что со мной делать.

Рита тяжело вздохнула, а ребята больше не прерывали Артёма.

— С десткого садика я начал болеть всем, с какой болезнью сталкивался, и любой заболевший человек становился для меня угрозой моей жизни и здорвью — никто не виноват, просто мой иммунитет не справляется.

— Но можно укреплять иммунитет, закаливаться, заниматься спортом, наконец, а не только математикой, — забасил Вова, погрозив кулаком будто всем возможным болячкам и препятствиям.

— Иммунитет невозможно приобрести, если его нет, Вов, и тогда остаётся только "сила воли плюс характер", — прокомментировала Рита.

— Это да, — слабым от воспоминаний голосом согласился Тёма и продолжил. — Тогда родители забеспокоились, что ребёнок не вылезает из болезней, и стали водить меня по всем врачам, но толку от этого не было, выявили только нулевое содержание базофилов, отвечающих за крепкость иммунитета, — вздохнул Артём, и ему эхом вторила вздохом Рита. — Головные боли, боли в суставах и мышцах, как ревматические боли у пожилых людей, но только у ребёнка, заболевший животик — пища просто не усваивалась, и постоянные простуды, ангины… Вот уже и хронический гайморит, переросший в синусит — мне было нечем дышать.

Тёма действительно стал тяжело дышать, будто переживая всё заново.

— Мне стали делать частые проколы и промывания, "кукушку".

— Это что такое? — поинтересовался Вова.

— Процедура промывания и откачивания гноя из пазух носа — передёрнувшись от озноба, пояснила Рита.

— Затем я стал терять зрение и слух из-за осложнений. Начала искривляться осанка, и мне было трудно ходить. Я начал становиться инвалидом, а врачи не могли разобраться и помочь мне выздороветь, чтобы просто жить полноценной жизнью обычного

ребёнка… — Тёма всё живее по мере рассказа наяву переживал свои вечные с рождения мучения. — Чтобы я не потерял зрение, родители стали водить меня на длительные процедуры электрофореза, на которых врачи на полчаса одевали на меня специальный шлем, закрывавший глаза, и в полной темноте, видя только вспышки перед глазами, я лежал один в холодном процедурном кабинете с его белизной и хромированной сталью… А что такое для трёх-четырёхлетнего малыша получасовая процедура с его восприятием длительности времени? Это как длинный час в одиночестве, и я стал думать, что мама и папа оставили меня в этой клинике навсегда…

— Ох, — всхлипнула Рита, и Артём на время приостановил свой рассказ, видя как его подруга прочувствованно переживает его же боли вместе с ним.

— Один раз, когда мне было четыре года, я не дождался конца процедуры и вышел в коридор в поиске мамы — я решил, что она ушла — так долго тянулись минуты, — вспоминал Артём, — просто отцепил всё оборудование, все провода, и пошёл в больничной одежде, потому что даже на мой зов никто не откликнулся, так как врач тоже ушла на время процедуры.

— Бедолага, — протянул Вова.

— А есть шансы тебя вылечить, или хотя бы приостановить развитие болезни? — спросила волнующаяся всё время рассказа Рита.

— Нет.

— Вот век! — зашумел Вовка. — Наука стремительно развивается и бежит, да что там — летит, а медицина топчется на месте. И даже ты, такой умный, изобрёл супер-устройство, а со здоровьем никто ничего поделать не может! — возмутился этот юный холерик.

— В общем, после того, как я стал терять зрение и слух, — решил Артём быстрее свернуть болезненную для него и для всех тему, — родители и приобрели мне нейрографический интерфейс. Была проведена операция по вживлению чипа, и я обрёл возможность видеть через компьютерное зрение и слышать через искусственное ухо. И самое главное — с помощью чипа теперь я мог подключаться к компьютерной системе и управлять ею.

— То, о чём ты говорил нам и Алексею Фёдоровичу, — вспомнил Сергей недавний разговор, — только ты говорил будто не о себе, а о других людях…

— Об инвалидах — можешь говорить прямо, — спокойно сказал Тёма. — По сути, я таковым и являюсь.

— Почему ты раньше не говорил мне обо всём этом? — спросила ошеломлённая Рита, хотя будто знала ответ заранее, так как всё время чувствовала Тёмину хрупкость.

— Потому что о плохом говорить не хочется, — озвучил мысли Риты Артём.

— Но ты гений, Артём, — решил поддержать друга Сергей. — Уже одно это должно перевешивать и побеждать все невзгоды.

— Это не поможет, когда риск летального исхода столь велик и, скорее всего, более чем очевиден, — вздохнул Артём и тут же испугался, что встревожил Риту, которая зажала свой рот рукой, чтобы сдержать вырывающийся стон.

— Поэтому ты так спешишь, — закивала Рита, всё поняв. — Спешишь всё успеть… — она будто в мгновение охватила всю жизнь Артёма. — Поэтому ты такой взрослый.

— Прости, Тёмыч, — встал Вова и протянул руку, — ты мужик, — душевно сказал он и сжал ладонь Тёмы, в этот момент искренне жалее о всех сделанных им за их дружбу насмешках в адрес Артёма.

— С тех пор я стал изучать действие системы, ведь это было моё единственное окно в мир. Из-за болезни я часто был дома на больничных, но даже онлайн-обучение не компенсировало нехватку живого общения. Как и у маленького Дэвида Копперфилда, книги стали для меня друзьями. И вот родители подарили мне Пушистика.

— Эй, семейство кошачьих, — обернулся Вовка к коту, — про тебя твой ментальный брат говорит.

И если бы ребята обратили внимание, Пушистик и так проснулся и всё время разговора слушал и следил за Артёмом, будто чувствуя всю серьёзность рассказываемого его большим другом.

— Тогда и началось моё увлечение познанием универсального языка сознания, "чтением мыслей", — рассказывал Артём, — как мысли зарождаются, живут и воплощаются. И в особенности, как можно общаться только через сознание, на разных языках, и разным существам, — Тёма посмотрел на своего кошачьего друга. — Так и родился "проектор мысли".

Все вместе ребята некоторое время молчали.

— Да, — многозначительно протянул Вова.

— И что нам теперь со всем этим делать, — потянулся Серёжа, на самом деле напряжённо размышляя.

— Вот именно, — внезапно раздался голос в дверях комнаты-музея.

Друзья резко обернулись. Это был Алексей Фёдорович. Он только что вернулся, выглядел крайне озадаченным, но как всегда со смешинками жизни в глазах, и, услышав последнюю фразу, тут же подключился к разговору.

— Ну, молодежь, выкладывайте всё начистоту, — Алексей присел в своё любимое плетёное кресло с пледом.

— А как вы догадались, э, то есть, додумались, что нам есть что скрывать? — спросил Вовка, вспоминая науку Алексея.

— На