Утолив голод, он обхватил голову солдата рукой сдлинными пальцами ибез особых усилий свернул ему шею… Изамер, внезапно осознав, что заним наблюдают.

Лес замер вместе сним. Даже ветерок стих, единственным звуком стало тихое «кап-кап»– кровь медленно падала налесную подстилку.

Все еще склоняясь надтелом, Генри напряженно повернул голову.

Большая собака несколько секунд пристально смотрела нанего, потом крадучись пошла прочь. Наконец, даже зоркие глаза вампира несмогли разглядеть ее среди шевеления теней.

Пес недолжен был его выследить!

Дурное предчувствие холодными пальцами пробежало поспине Генри. Он быстро выпрямился инаправился было ктому месту, где исчез огромный зверь, номгновение спустя остановился, услышав, что патруль возвращается,– наверное, впоисках пропавшего солдата. Ссобакой придется разобраться вдругой раз. Вцепившись одной рукой врубашку, другой– вштаны убитого немца, Генри втиснул труп вразвилку дерева, намного выше уровня глаз. Бросил последний настороженный взгляд втемноту идвинулся дальше, кдеревне.

Найти ее было нетрудно: деревенскую площадь освещал резкий белый свет полудюжины установленных нагрузовиках прожекторов. Несколько местных жителей сбились вкучу накраю площади подохраной отряда эсэсовцев. Тот, кто, по-видимому, был здесь командиром, расхаживал взад-вперед, похлопывая себя поноге стеком влучшей нацистской манере. Если несчитать постукивания стека покожаному голенищу сапога, сцена была сюрреалистически тихой.

Генри подошел ближе, решив оставить часового вживых дотех пор, пока непоймет, что тут происходит. Еще одна необъяснимая смерть могла принести вбудущем больше вреда, чем пользы. Добравшись додома накраю площади, он скользнул вглубокий дверной проем истал ждать, что будет дальше.

Вкрошечной деревушке даже всамые лучшие времена проживало, наверное, неболее двухсот человек, асейчас осталось еще меньше. Деревня находилась недалеко иот границы, иот железнодорожных путей, необходимых захватчикам длядальнейшего продвижения насевер, что сделало ее центром Сопротивления. Генри какраз иоказался тут благодаря Сопротивлению, но, ксожалению, оно привело сюда иСС.

Наплощади собрали семьдесят одного жителя, восновном старых, молодых инемощных. Судя поночной одежде, людей вытащили изпостелей, асудя понастороженным лицам, они ожидали самого худшего.

Генри увидел, какдвое вооруженных дозубов солдат привели еще пятерых местных.

–Это последние?– спросил офицер и,получив утвердительный ответ, зашагал вперед.– Мы знаем, где находятся ваши отсутствующие родственники,– отрывисто сказал он по-голландски, сакцентом, новполне разборчиво.– Поезд, который они должны были остановить, неприбудет. Это была ловушка, чтобы выманитьих.

Он сделал паузу, ожидая реакции, нополучил вответ только настороженные взгляды. Жители, достаточно взрослые, чтобы понимать, что происходит, были очень напуганы, нохорошо это скрывали. Чувствительный нос Генри уловил запах страха, нокомандир несмог понять, какой эффект произвели его новости. Неуслышав ответа, он резко сказал:

–Сейчас ваши близкие мертвы.Все.

Маленький мальчик подавил вскрик, икомандир слегка улыбнулся.

–Номало просто уничтожить сопротивление,– продолжал он более мягким тоном.– Мы должны уничтожить любые дальнейшие помыслы онем. Вы все будете казнены, каждый дом ввашем селении будет сожжен дотла– какпример того, что происходит сгражданскими, которые осмеливаются поддерживать сопротивление, истеми низшими существами, которые осмеливаются противостоять расе господ.

–Ох уж эти немцы,– фыркнула пожилая женщина, вцепившись всвой выцветший банный халат артритными пальцами.– Заговорят тебя досмерти, прежде чем пристрелить.

Генри был склонен согласиться– командир говорил так, словно насмотрелся пропагандистских фильмов. Ноопасность отэтого нестановилась меньше. Какиебы еще «экономические реформы» нипроводил Гитлер, ему точно удалось найти работу длякаждого сукиного сына-садиста всвоей стране.

–Ты.– Стек высокомерно указал настаруху.– Иди сюда.

Стряхнув ссебя руки друзей, пытавшихся ее удержать, таподошла. Ее голова средкими седыми волосами, туго скрученными впучок, едва доставала командиру доключицы.

–Ты вызвалась быть первой,– сказалон.

Сослезящимися глазами, почти зажмуренными вярком свете прожекторов, женщина подняла голову исказала что-то настолько грубое иуж тем более биологически невозможное, что уодного пожилого местного вырвалось потрясенное:

–Мама!

Просто чтобы убедиться, что командир все правильно понял, она повторила тоже самое по-немецки.

Стек взлетел дляудара.

Генри метнулся вперед. Он понимал, что совершает глупый, импульсивный поступок, ивсеравно несмог удержаться. Поймав запястье занесенной руки командира, он неостановился и,вложив вдвижение всю свою силу, вырвал руку изсустава.

Отшвырнув тело, Генри повернулся ибросился наостальных эсэсовцев, размахивая своим ужасным, кровоточащим трофеем, какдубинкой. Его губы растянулись, обнажив зубы, блеснули длинные клыки.

Вся атака заняла чуть меньше семи секунд. Нацисты были непервыми, кто использовал ужас вкачестве оружия; такие, какГенри, познали ценность ужаса столетия назад. Вампир успел добраться допервого изохранников прежде, чем хоть один изних вспомнил, что вооружен. Ктому времени, какнемцы пришли всебя настолько, что смогли открыть огонь, Генри уже прикрывался, какщитом, вторым мертвым телом.

Он услышал крики наголландском, мягкие шаги поутрамбованной земле, апотом прожекторы, ксчастью, вдруг погасли. Впервые после своего появления наплощади Генри смог ясно видеть, зато немцы теперь невидели вообще ничего. Вполной растерянности они бросились бежать, нопуть им преградила рычащая собака– самая большая, какую они когда-либо видели. Пес ринулся ватаку, иначалась настоящая бойня.

Мгновение спустя, стоя надсвоей последней жертвой, чувствуя, какзапах крови проникает вкаждую клеточку тела, Генри увидел, что пес, который следовал заним всю ночь, идет кнему нанегнущихся лапах. Втемноте влажное пятно наморде казалось скорее черным, чем красным, ипес выглядел диким, какволк изсказок братьев Гримм.

Генри исобаку все еще разделяло несколько футов, когда стук сапог побулыжникам заставил их обоих обернуться. Генри дернулся, нопес оказался быстрее: он нырнул вперед, перекатился ивскочил, сжимая пистолет-пулемет вчеловеческих руках. Кактолько штурмовики появились вполе зрения, он открыл огонь.

Невыжил никто.

Закинув оружие заголое плечо, оборотень повернулся кГенри ивытер кровь сгуб тыльной стороной грязной ладони. Его волосы, такогоже красновато-коричневого цвета, какого была его шерсть, спадали налоб спутанными прядями, наполовину скрывая те самые глаза, которые наблюдали, какГенри выкапывается изземли, апотом пьет кровь.