он — главный у них в отделе и Конторе по этой хрени помимо основной работы по расчётам.

Так, где это он в пятницу остановился… Ага — вот. Показатели числа Заказов за предыдущий год… Что там у нас было? Ноль два процента в плюсы?..

Нормально, только не совсем понятно, чем вызвано. Ну-ка, возраст респондентов.

Ого! Средний показатель упал на один и восемь. Это что же получается? Служащие молодеют? Ага, два раза. Значит, Руководство попёрло старичков на досрочную пенсию — хочет повысить эффективность… Хм-хм… То есть — грубо говоря на каждый год «молодения» персонала прирост производительности — одна десятая процента… Негусто.

И это — валовое число заключённых Сделок… А что там с числом переделок расчётов?

О! Выросло аж на восемь процентов! То есть — по факту производительность не поднялась — а упала! Причём за счёт требующихся серьезных переделок Проектов! Нужно срочно сообщить Шефу! Пока не выперли ещё кого-то из старых, опытных и собаку съевших…

К вечеру Михаил получил свою долю сдержанных похвал от Шефа.

И нагоняй (несильный!) и приказание молчать о полученных результатах от Шефа Шефа. Однако ещё не дождавшись ухода Михаила из своего кабинета, Большой Босс потребовал по селектору у кадровика личные дела всех уволенных за последние два месяца.

Дай Бог, может, кого помоложе и восстановят! Потому что эффективность и компетентность персонала всегда перевешивает потребность в «молодом и бодром виде», так сказать, «презентующим» «лицо» Конторы.

«Сладкая парочка» к Михаилу не подходила. Зато подошёл Динар — симпатичный пожилой татарин, хитро подмигнувший, и показавший большой палец, и точно так же молча удалившийся за свой стол, заваленный флэшками, папками и факсами. Михаил подмигнул в ответ, хотя и не знал, к чему относится одобрение — то ли к отшитым придуркам-соплякам, то ли — к грядущему возвращению стариков на рабочие места — здесь, в Конторе, ничего утаить невозможно, и все знают буквально всё через считанные минуты!..

Сплетни и клевета — любимые орудия интриганов. Да и вообще — клерков-чиновников.

Закончил он позже обычного — из-за собственного внеочередного Доклада, и автоматически последовавшего вызова к Руководству. Так что пришлось подгонять хвосты.

Однако сегодняшним днём Михаил остался доволен: он наконец-то перестал моргать и глупо похихикивать в ответ на наглые подколки, и показал зубы. Не говоря уже о том, что способствовал «повышению эффективности работы».

Поэтому домой приехал часам к семи. Уже подходя из лифта к своей двери зашевелил невольно ноздрями: аппетитные ароматы пирога и чего-то ещё вкусного разносились до конца коридора!

Он позвонил. Наталья открыла сразу — словно ждала за дверью…

Впрочем, может так и было? Если видела в окно его «Шкоду»…

— Привет!

— Привет! Как на работе?

— Э-э, рутина. Но возни с ней много. Как ты тут?

— Отлично. Давай — мой руки, переодевайся. Буду кормить и рассказывать.

За столом на кухне сидеть оказалось куда приятней: Наталья умудрилась расставить по-другому табуреты и чуть сдвинуть сам стол. Теперь свободного места оказалось вроде даже больше: подход к мойке и плите стал пошире.

— Наталья! — он «врубился», — А где гладильный автомат?

— Я его переставила в коридор. Занесу потом, когда… — она вдруг перестала улыбаться, и потупилась, — Ну, через… Уже — десять дней.

Он тоже почувствовал неудобство. Напоминание о том, что она здесь — гостья. Одна из… как она, возможно, думает. Да, она покинет его через десять дней…

Но ведь никто не запрещает ему взять её снова потом, когда денег наберётся достаточно. Или — в отпуск. Он сказал, словно ничего не произошло:

— Правильно сделала, что переставила. Он и нужен-то раз в месяц. Не бери в голову: я сам переставлю, если решу, что там неудобно. Ну, накладывай нам — я уже в коридоре учуял… — он с вожделением потёр руки.

Она храбро попыталась улыбнуться:

— Ах вот так!.. А твои соседи не подадут на нас в суд за… Неправильные запахи?

— Нет! — он уже рассмеялся, — Это не так формулируется. «Нарушение права на чистый воздух». Или — «Насильственное навязывание чуждых личности обонятельных ассоциаций». Словом, мы твоей стряпнёй, типа как бы… возбуждаем лишний аппетит!

— Ага. Ну, это ты, наверное, переживёшь благополучно. В том смысле, что особенно не потолстеешь! А на соседей мне лично… Пусть жрут больше, если возбудятся… В смысле аппетита!

Она навалила ему полную тарелку аппетитно пахнущего варева. Он довольно долго не мог понять, чем оно таким знакомым… Пришлось спросить:

— Это… Что?

— Тю! Вот уж не думала, что не угадаешь! Каша-маша!

— Каша-маша? А что это?

Наталья казалась серьёзно удивлённой:

— Ну маш… Бобовое растение такое… Типа сои. Мешают с рисом и… Хм. Впрочем, может ты и не знаком. А в детстве? — он покачал головой, — Ладно. Я не нашла в запасах — пришлось сходить в гипермаркет, прикупить килограммчик. Вот, пробуй!

Он так и сделал. Горячее! И на вкус… Странно. Он и правда такого не едал.

Себе Наталья положила куда меньшую порцию, и теперь с аппетитом наворачивала, размазав по краю тарелки — чтоб быстрей остыло. Подумав, он и сам поступил так же. Они кушали, запивая чаем и заедая хлебом — похоже, она и хлеб купила особый, отрубной. Михаил уж и забыл, что такой выпускают — привык к пижонскому, белому… Однако и хлеб и каша ему понравились. Горячая только она очень!

Он ещё работал над своей порцией, а Наталья уже отнесла и вставила тарелку в заурчавшую мойку. Вновь присела напротив, подперев щёку ладонью, и посетовав:

— Нечего смотреть у тебя в ящике! Сплошь сериалы про молодых да ретивых да успешных… Красивых и спортивных. Которые умней и усидчивей всех конкурентов… Совету про Здоровье… Да футбол с автогонками. Ну, ещё, конечно, расхваливают новые престижные тачки, гарнитуры, костюмы…

Научные каналы как-то выше моего понимания. Так что давай обсуждать литературу. Я уже успела прочесть всего Даррелла!

Ух ты! Действительно, хорошая скорость! Даррелла-то у него — три тома!

— Ну… Ладно, давай. Тебе что понравилось больше — как он про животных, или как — про людей?

— Про людей, конечно! Очень похоже, что он их, хоть они почти все его родные — слегка презирает!

— Это ещё почему?! — Михаил слегка опешил. Если честно, то примерно такое же впечатление сложилось и у него. Но это — у него! Который читал все книги Даррелла, и печатные, и ещё несколько — с айпада, раз по восемь, и сравнивал, конечно, с другими авторами…

— Ну — как же! Достаточно вспомнить, как он описывает дуру-сестру, или прибабахнутого брата-писателя, так ничего