с парой мощных артефакторных винтовок. Не дома же их хранить?

Когда машина уже подъезжала к моему адресу, зазвучал звонок дарфона. Глянув на фамилию звонящего, поднял трубку и услышал голос Бельского.

— Не знаю, что ты натворил около Регистрационной палаты, но я обязательно это выясню. Сейчас звонили из компании, которая представляет интересы Голицыных — они хотят с тобой встретиться.

Я глянул на ястреба, который с некоторым трудом разместился на переднем сиденье и усмехнулся.

— Передай им, что в ближайшие два дня я буду занят. На третий они могут снова позвонить тебе и прояснить ситуацию. Возможно к тому моменту уже освобожусь.

Автомобиль остановился около подъезда и я внезапно заметил фигуру парня в университетской форме, который сразу же вскочил со скамейки, уставившись на машину. Измайлов? Этот то тут что делает?

Глава VII

Измайлов смотрел на меня с легко читаемым ожиданием в глазах, но я прошёл мимо, направляясь к двери. Тогда юный патриций всё же решился подать голос.

— Афеев, подожди. Нам надо поговорить.

Я остановился и повернул к нему голову. С лёгким скепсисом в голосе уточнил.

— Нам?

Тот на момент замялся и поправился.

— Мне надо с тобой поговорить.

Я отправил Сандала в квартиру, чтобы он сбросил там трофеи, а сам чуть приподнял руку, в которой всё ещё держал бумаги.

— Тогда говори. Что тебе нужно?

Смертный замялся, осматриваясь вокруг. Видимо по какой-то причине рассчитывал, что я позову его к себе.

— Как ты всё решил с Волконской? Отец сказал, что тебя позвали к ним в салон, значит ты уже договорился. Да ещё и отношения с ними наладил.

Формулировки были такими, к каким он привык — просто сформулированные вопросы, без всякого намёка на просьбу. Молодые патриции часто считали вежливость проявлением слабости. Те из них, кто доживал до зрелого возраста, убеждались в обратном. Но этот, свой этап естественного отбора, ещё не прошёл.

Сверху спикировал ястреб, чьи когти остановились буквально в паре сантиметров от головы студента. А я решил честно ответить на его вопрос.

— Так я и не договаривался. Сначала одолел на дуэли Голицына, а потом брата Волконской.

Тот неуверенно кивнул.

— Я слышал. Но после такого не зовут на званый вечер! Это повод для войны или императорского суда. Не понимаю.

На момент я задумался — объяснять ему или отпустить в свободное плавание? Пока размышлял, решил уточнить другой момент.

— А тебе они что предложили?

Тот яростно выдохнул воздух.

— Предложили? Волконские? Ты надо мной смеёшься, Афеев? Вира в пятнадцать миллионов за то, что видел их наследницу голой или война. Вот и всё предложение. Было бы там ещё на что смотреть! Ни рожи, ни…

Осёкшись, обвёл округу испуганным взглядом. Убедившись, что поблизости нет людей, вернул внимание на меня.

— Ты не подумай, деньги у нас есть. Просто сейчас почти всё в деле. Нужно или продавать предприятия, которые только начали работать и стоят совсем дешёво, либо залезать в кредиты.

А он ведь сейчас в самой настоящей панике и не знает, как быть. Вон, как легко выложил мне детали финансового состояния своей семьи. На ум сразу же пришёл другой вопрос — а нужен ли мне этот Измайлов и весь его род в целом? Если честно, я даже не знал, чем они занимаются.

Уточнив у Сандала, куда именно он закинул трофеи, озвучил студенту предложение.

— Давай поднимемся наверх. Возможно твою проблему выйдет как-то решить.

Пока шёл по ступеням, слыша за спиной сопение второкурсника, успел достать дарфон и вбить в него фамилию студента.

Всё оказалось не так просто, как мне казалось сначала. Измайловы были не только в Петербурге. Тверь, Рязань, Москва — в каждом из городов проживало по несколько семей рода. При этом, нынешний глава жил в усадьбе под Рязанью, выбрав в каждом городе по одному официальному представителю, что действовал от его имени.

Если я верно понимаю, в данном случае речь шла только о столичной ветви рода, которая и угодила под удар. Потому что судя по длинному списку земельных владений, денег у них всех вместе взятых, должно было быть немало.

Усадив студента на диван, я едва не спросил, как его зовут, чтобы обратиться по имени. Досадная была бы промашка — уверен Афеев был в курсе имени однокурсника, который постоянно его доставал.

— Доставай дарфон, обменяемся контактами.

Тот чуть подумал и неуверенно вытащил из кармана аппарат. Я поднёс ближе свой и на сделанном из куска кристалла экране, высветилось имя — дворянина звали Михаилом.

Убрав устройство в карман, глянул на напряжённого Измайлова, который ждал, пока я начну.

— А теперь к делу. Ты представитель крупного рода. Носитель известной фамилии, с которого можно содрать денег. Или получить что-то ещё. При этом на войну с Волконскими вы вряд-ли пойдёте.

Будь иначе, юнец бы ко мне не заявился. Да и если отталкиваться от справочной системы дарфона, последний раз Измайловы оказались замешаны в войне больше чем полсотни лет назад. Защитников род тоже не обучал, в имперской армии никто из них не служил. В случае столкновения, серьёзной угрозы для Волконских они не представляли бы.

Смертный мой намёк не понял. Обведя взглядом квартиру, взмахнул руками.

— Но за мной род! Если они решатся объявить войну, остальные всё равно будут сражаться. Волконские сильны, но совсем без потерь им не выиграть.

Скучно. Сколько раз за свою жизнь слышал подобные разговоры. И вот опять.

— Уверен? Ты настолько важен для всего рода? Может быть важен твой дар? Думаешь, старый граф Измайлов отдаст приказ о войне до конца? В которой сгинут все без остатка родичи, а собственность отойдёт Волконским. И всё это из-за одного глупого студента? Или он предпочтёт закрыть глаза на небольшой инцидент в столице и сохранить статус-кво для всех остальных?

Когда ему всё разжевали и положили в рот, до парня наконец дошло. Несколько секунд посидев с ошарашенным видом, в конце концов кивнул мне.

— Сделаем вид, что ты прав. Но почему тебя они оставили в покое? Да ещё и пригласили к себе? Ты сломал руки Виталию Волконскому. Публично унизил Голицына. Разговаривал с княжной Волконской, как с базарной девкой. Но за тобой не охотятся, а зовут на званый вечер.

Ястреб, который всё это время сидел на люстре, изобразил падение спиной вниз и остановился только у самого пола, картинно раскинув крылья в стороны. Правда переворачиваться не стал — так и остался висеть брюхом кверху, подёргивая когтями.

Я же уселся в кресло, к которому до этого прислонил свой меч и удивлённо поднял брови.

— Не охотятся? Полчаса назад Голицыны пытались убить меня около Регистрационной палаты.

Тот вытаращил глаза.

— Голицыны? Но они же…

Я согласно кивнул.

— Не любят участвовать в конфликтах. Но я в их глазах, лишь мелкая сошка. Ни титула, ни родни, ни денег. Вот и попробовали.

Увидев искреннее ошеломление в его глазах, не выдержал и рассмеялся.

— Не сами, конечно. Прислали наёмников. А у тех всё пошло немного не по плану. Но речь сейчас о другом. Ты ведь уже догадался, в чём между нами разница?

Смертный смотрел на меня, как циклоп, которому поведали о родстве с троллем. Но всё-таки нашёл в себе достаточно сил, чтобы отрицательно помотать головой.

— Пока не понимаю.

Я вздохнул и попробовал объяснить более доступно.

— С одной стороны многочисленный род, от которого можно получить деньги или имущество. Да ещё из тех, что не станут сильно огрызаться. В самом худшем случае, дело ограничится локальным конфликтом. А с другой, одинокий студент, у которого ни гроша за душой. Который при этом отделал двух подготовленных Одарённых, а недавно раскидал группу наёмников. Взять с меня нечего. Но по этой же причине я могу доставить им немало проблем.

Михаил удивлённо моргнул и сразу же уточнил.

— Почему?

Сандал передал мне мысль о том, что юный патриций безнадёжен, а я с трудом сдержал усмешку.

— Потому что терять мне тоже нечего. Кто помешает мне уйти в подполье и высовываться оттуда, только для того, чтобы убить очередного Волконского? Чем они мне ответят? Уничтожат собственность? Так её и так нет. Перебьют близких? Тоже мимо. Вот и выходит, что они уязвимы куда больше, чем я сам.

На самом деле это являлось чистой правдой. Княжеский род был громоздкой структурой, уязвимой перед атаками талантливого одиночки. Конечно, я сомневался, что Волконские отталкивались от этого, как от основного фактора. Скорее уж их заинтересовал мой стремительный прогресс, который