Ник опустил руку ниже. Его пальцы сжали мягкую плоть ее ягодиц. Другой рукой он обхватил ее пальцы, державшие телефонную трубку. Лив хотелось ударить Ника, но все ее внимание было направлено на то, чтобы понять смысл слов Матильды Меррис.

— Да, даю вам слово, — говорила между тем Лив.

Рука Ника опускалась все ниже, нежно сжимая стройные бедра.

— Однако, мисс Меррис, журналисту, о котором я говорю, можно доверять. Если бы вы согласились поговорить с ним по телефону. Всего несколько минут.

Лив вздрогнула. Рука Ника была у нее между ног. Она готова была убить его.

— Он заслуживает того, чтобы вы поверили ему. — Лив с трудом увертывалась от его рук.

У Матильды Меррис был приятный голос. Она говорила спокойно, но в отношении журналистов была непреклонна.

— Что ж, я очень сожалею, что побеспокоила вас, мисс Меррис. Спасибо, что перезвонили.

— Почему ты не дала мне трубку? — раздраженно спросил Ник, убирая руки.

— Она не хочет разговаривать с тобой. Тебе не стоит...

— О чем ты говоришь? Разве я ошибся, когда советовал тебе, что носить? Этот серый наряд тебе очень идет и по-настоящему заводит.

— У тебя случайно сегодня больше нет никаких дел? Тебе не нужно еще куда-нибудь сходить?

— Нет. — Лицо Ника было так близко, что она могла чувствовать мятный запах его дыхания. — Ты не совсем правильно рассказала обо мне Матильде. Сегодня ты опять противная девчонка.

— Ник, сейчас сюда придут убираться. Мне нужно уходить.

Лив все еще помнила прикосновения его рук. Они так волновали ее. Ей необходимо было выбраться отсюда, пока она не натворила каких-нибудь глупостей.

— Когда они придут сюда?

— В любую минуту! Нас давно здесь не должно быть.

— Ты не выходишь у меня из головы, — грустно сказал Ник.

— Я полагаю, это означает, что у тебя еще кто-то есть и тебя мучает совесть.

— Не обманывай себя. Лив, — сказал Ник.

— Застегивай куртку. Я ухожу.

— Мне действительно нужно кое-что знать. Лив. Иначе я просто не смогу заснуть.

— Твоя бессонница не имеет ко мне никакого отношения, — продолжала вредничать она.

— Очень даже имеет. Ты когда-нибудь прекратишь меня ненавидеть?

— С чего ты взял, что я тебя ненавижу?

Ник был прав. Она ненавидела Ника. За то, что он слишком хорошо понимал, что с ней происходит, что она не в ладу сама с собой.

— Докажи, что ты не испытываешь ко мне больше никаких чувств, — сказал Ник. — Поцелуй меня, — продолжал настаивать он.

— Никогда! С какой стати?

Дело приобретало опасный оборот. Ник явно что-то задумал.

— Докажи, что я тебе безразличен. Поцелуй меня. Представь, что я парень, который пригласил тебя на свидание в кино. Всего лишь один поцелуй. Какая тебе разница? Поцелуй меня один раз, и мы оба поймем, что искры между нами больше нет.

— Ты прав. Невелика беда. Я поцелую тебя, чтобы доказать, что ты мне безразличен.

Лив поднялась на цыпочки и прикоснулась губами к его рту.

— Разве это поцелуй? Ты должна поцеловать меня крепче. Вот так.

Ник обнял ее. Лив зажмурилась. Его губы нежно прикоснулись к ее губам, и она сразу же вспомнила, какое наслаждение они дарили ей когда-то.

Она не собиралась отвечать. Ник должен дорого заплатить за эту выходку. Когда он поймет, что не способен больше увлечь ее, то оставит ее в покое.

Ник целовал Лив все крепче, пробуя на вкус ее губы, лаская их кончиком языка. Через минуту она его остановит, но ничего не случится, если она получит немного удовольствия. Он не ошибся. Ее давно уже никто, как следует не целовал. Его язык ласкал ее губы, напоминая о том, что еще Ник может сделать на поприще любовных утех. Ник обнимал ее очень крепко, но Лив хотелось, чтобы он сжимал ее еще сильнее. Наконец ее руки забрались к нему под рубашку, затем сомкнулись вокруг талии.

Ник взял в руки лицо Лив и поцеловал ее в лоб, потом он поцеловал ее закрытые глаза, кончик носа. Он старался угодить ей, и это было искреннее желание. Лив почувствовала, как прохладный воздух холодит ей спину. Она поняла, что Ник расстегивает молнию у нее на платье.

— Ты получил, что хотел? — спросила она.

Ник стянул с плеч Лив платье. Ее руки наполовину оставались в длинных рукавах. Ник опустился вниз. Она не могла остановить его, потому что не могла остановиться сама. Его дыхание обжигало ей кожу. Почувствовав, как влажный язык Ника прикоснулся к ее соску. Лив вздрогнула.

Телефон зазвонил снова. На этот раз Ник сделал все возможное, чтобы Лив не обращала внимания на звонок. Но она потянулась к аппарату и сняла трубку.

— Алло, — хриплым голосом спросила она.

— Лив, у тебя все в порядке?

Это была Дана. Лив совсем забыла о том, что они должны были встретиться. Дана уезжала из офиса, чтобы отвезти какие-то документы клиенту, и приехала специально для того, чтобы встретиться с Лив. Они хотели зайти куда-нибудь после работы и выпить.

— Ох, Дана, прости меня! Я углубилась в работу и совсем забыла о времени.

— Не переживай. Встретимся в другой раз, — сказала Дана. — Похоже, погода ухудшается. Я лучше поеду домой, а то мама будет звонить мне каждые десять минут.

— Поверь, мне действительно очень жаль, — сказала Лив.

Она стояла у телефона голая по пояс и уже начинала мерзнуть. Наконец Лив натянула платье на плечи и застегнула молнию на спине.

— Да, ты уже три раза сказала об этом. Ничего страшного. Тебе нужно поскорее идти домой. Ты одна там наверху? — поинтересовалась подруга.

— Не совсем. Увидимся в понедельник. — Лив поспешно положила трубку, пока Дана не спросила, с кем она.

— У тебя было назначено свидание? — Ник сидел на вращающемся стуле, вытянув ноги вперед. Рубашка на нем все еще была расстегнута.

Он протянул руки, чтобы усадить Лив к себе на колени, но она отошла назад. Она прекрасно понимала, чего хочет Ник. Если он думал, что вид его роскошной мускулистой груди сведет ее с ума, то он был прав. Но она не позволит ему увлечь ее дальше.

— Из-за тебя я забыла, что должна была встретиться с подругой, — сказала Лив.

— Мне очень жаль, что я заставил твою подругу ждать, — сказал Ник. — Сядь ко мне на колени, пожалуйста.

— Мы не будем делать это, — категорично заявила Лив. — Ты доказал. Я не испытываю к тебе ненависти. Ты просто мне очень не нравишься. Я не хочу тебя видеть. Никогда.

Во рту у Лив пересохло. Растрескавшиеся губы ныли от боли. Щеки горели от смущения и оттого, что она с такой настойчивостью отказывала себе в том, чего с такой силой требовала природа.