— Ого! Я вина домашнего у бабушки возьму! Тебе красного или красного? — Запищала в ответ подруга, — ты сегодня поздно будешь?

— М-м-м, красное не хочу, давай красное! — Рассмеялась в ответ, — я не знаю. Надеюсь, что не очень. Мне завтра опять на смену, а спать уже хочется, хоть ты плач.

Дверь кабинета распахнулась так резко, что я подскочила, чуть не выронив телефон. Бросив подруге, что перезвоню, вопросительно уставилась на Зинаиду Александровну.

— Ну, что встали? Пойдём в кондитерскую, «шляпки» обмывать, — с хитрым прищуром Зинаида Александровна схватила меня за локоть и потащила на выход.

***

— На-аро-о-од! — Закричала я у окон нашего дома престарелых. — Па-адъе-о-ом!

Домой я добралась к девяти. Мне пришлось за чашкой горячего шоколада с печеньями выслушать весь «гениальный» план от Зинаиды Марпл. У нее был список подозреваемых, которые, по её мнению, желали вреда её сыну. Но Марк Архаров упорно продолжал с ними сотрудничать. Так вот, тот самый детектив, которому Зинаида отвалила целое состояние, должен был нарыть всю подноготную на каждого из списка: начиная с того, о чем они думают по утрам, до цвета их любимых пижамных штанов.

Но она уверила меня, что затихариться дома и будет вести себя хорошо, при условии, что я сохраню секрет. Иначе ей придется делать всё самой. Вспомнилось хмурое лицо Зурыгина без уха, который, казалось, мог одним грозным взглядом поднять на поверхность все самые потаённые секреты.

Вернувшись на базу, я всё-таки аккуратно рассказала Михалычу о характере своей новой знакомой. Точнее так, чтобы не сильно нарушить наш с ней уговор.

— То есть, она попросила отключить навигатор, чтобы мы не видели ваш маршрут, и поехать не по назначению?

— Ну почти так. Она хотела поговорить со старым знакомым, — я ёрзала на стуле, не привыкла лгать. Но и моральные принципы не позволили окончательно подорвать доверие матери Архарова, — она думает, что Марку Васильевичу что-то угрожает, вот и пытается найти того, кто это может быть. Но она просила ничего никому не говорить. И мне сейчас дико стыдно, что я первым делом пришла и всё рассказала.

Михалыч устало откинулся на спинку кресла. Мне стало неловко еще и из-за того, что я вылила ушат проблем и на его голову.

— Ты все правильно сделала, Сеня, — наконец выговорил он, — ей не нужно знать, но её подозрения не беспочвенны. У нас в стране в сфере девелопмента всего четыре основных игрока. Один из них — наш босс.

— Матушки святы, он настолько богат? — Невежливо вырвалось у меня, пока в голове высвечивались совсем уж космические суммы, — зачем ему вообще работать?

— У миллиардеров зачастую основные средства в обороте, в активах, а не хранятся на счетах. Деньги приносят деньги, Сень. Но мы отвлеклись: бывший тесть Архарова не единожды предлагал слияние, но Марк так же не единожды ему в этом отказывал. Мы напрямую ничего не нашли, но вокруг Архарова действительно неспокойно. И косвенные улики и догадки ведут к бывшему тестю. К Бедину.

О-па, рано я старушку к нездоровым приписала.

— Я тебе все это сейчас выложил лишь потому, что ты, рассказав о задумке Зинаиды, доказала свой здравый смысл и преданность, если хочешь. Это не такая уж и закрытая информация, но всё равно, будь аккуратна. И поосторожнее с новыми знакомствами. Мы тебя не светим, но моих ребят в свое время окучивали и репортеры, и шпионы. Архаров очень не любит, когда нарушают слово, данное ему

— Поняла, — прошептала я, кивнув для большей убедительности.

На выходе из базы меня перехватил Виктор, тонко намекнув, что у них есть традиция «проставляться» за первый аванс или зарплату. Под тонко намекнул, я имею ввиду его вопрос: «Ты же не забыла?».

Конечно, не забыла, нельзя забыть о том, чего не знаешь.

И вот сейчас я нарушала своим криком под окнами покой цивилизацией забытого уголка.

— Что случилось, Сенечка? — соседи начали высовываться из окон. Те, чьи окна выходили на другую сторону дома, пришли к соседям и тоже выглянули посмотреть на орущую меня.

— Мне опять нужна ваша помощь, — встала на лавочку, чтобы меня было лучше слышно, — я буду вам месяц покупать сладости к нардам, клянусь!

— Ой, Сенечка, брось глупости говорить, что случилось-то?

— Мне завтра к шести утра надо принести на работу еды на семерых мужчин, каждый из которых ест как отдельные семь мужчин, — взмолилась я, — продукты по списку все куплю, мне только надо знать что. И надо накормить их, как кормите своих внуков! То есть, на убой.

Соседи оживились. Меня слегка мучила совесть, что не даю людям отдохнуть в их почтенном возрасте, но деваться было некуда. Ни одна доставка не была готова обработать такой большой заказ к шести утра. Про еду из кулинарии и вовсе молчу — это я могла её есть, но не остальные.

А готовить я не особо умею, вот и…

— О, я фалафель приготовлю! И питу, — оживилась тетя Роза.

— Я пирожков с легкими напеку, Сенечка, а аллергии у кого-нибудь есть? — Свесилась ещё ниже тетя Люба.

— Вроде нет, — почесала кончик носа, — диктуйте список продуктов, Айрин, на выход!

С Айрин мы двинулись в магазин с громадным списком продуктов для блюд разных национальностей. Даже на Новый Год таких столов не накрывают: женгялов-хац — это вообще что? И рыбный торт был, и целый ворох бутербродов, всяких блинов с различными начинками и драников.

— А красавчики у тебя там есть? — Поинтересовалась Айрин, толкая тележку.

— Даже не знаю, — пробубнила я, вчитываясь в список, — что здесь написано?

— Тростниковый сахар, — удалось ей разобрать мой подчерк, — совсем нет?

— У меня не самые теплые чувства к моему коллективу, кроме, разве что, Михалыча и Костика, но оба — не твой вариант.

Айрин некоторое время толкала тележку молча, а потом задала вообще неожиданный вопрос:

— А когда ты займешься личной жизнью?

— Ты спятила? — Я чуть не споткнулась на ровном месте, — с чего мне вообще про это думать?

— Милая, ты у нас умница и все такое, и внешность такая, что только на обложках журналов красоваться, но ты все на себе одной тянешь. И забила на себя, откровенно говоря. Ты хоть обращаешь внимания, как парни и мужчины смотрят вслед? Да за ними скользкая дорожка из пущенных слюней.

— Фу, — я захихикала чуть более кокетливо, чем хотелось бы, — и как это я забила на себя?

— Когда ты в последний раз наряжалась куда-нибудь? Делала укладку? А маникюр? Или с кем-нибудь пила кофе?

Я задумалась. Получается, на самом деле очень давно, еще когда