и молилась, чтобы хлипкий замок выдержал, пока пьяные кулаки молотили в дверь, а голос их хозяина требовал открыть.

Она знала, что живет в аду, но будущее представлялось ей не намного счастливей. Отец, хоть пил и буянил, в трезвости по-своему ее любил, а то существо, которое появилось на пороге пару недель назад, назвалось камарилом и объявило себя ее женихом, на любовь и вовсе было не способно. Глаза его пылали ненавистью и презрением ко всему, что он перед собой видел, оттого Селин и решила избегать его взгляда. Он был силен и не знал своей силе меры — как такому ее не бить?

Ее продали чудовищу за несколько ящиков пойла — Селин поняла это сразу, едва увидев своего суженого. Тогда она проплакала всю ночь, но что это могло изменить?

Теперь же у нее душе воспряла надежда — если среди камарилов будет он, солдаты ордена могут его убить.

Селин никогда раньше не желала никому зла, но жениха возненавидела с первого взгляда. Он способен нести лишь смерть, его душа давно мертва и никогда не возродится. Селин станет свободна, да еще и в ордене что-то случилось. Это значит, что про них с отцом забудут и нового жениха не пришлют.

Но пока что это было всего лишь мечтой…

Внизу загрохотали шаги, Селин прислушалась и поняла, что камарилы показались в поле зрения. Солдаты засуетились, прячась по углам дома, под лестницами и в боковых комнатушках — после них что-нибудь из вещей непременно пропадет, они никогда не брезгуют воровством, но это будет волновать отца позже. Пока что орденские отдали ему какие-то приказания и засели в укрытиях, ожидая подхода камарилов.

Тишина окончательно стала гнетущей, Селин принялась шептать себе под нос глупую детскую песенку и почти смирилась с неизбежным, когда дверь внизу наконец распахнулась, раздались новые голоса и тяжелые шаги. Много шагов.

Не прошло и пары минут, как приглушенные дверью разговоры сменились лязгом стали, криками и топотом. На пол то и дело глухо падало что-то тяжелое, слышался треск старого дерева и скрип солдатских сапог. Билось стекло, трещали, казалось, сами стены, весь дом дребезжал и ходил ходуном.

От страха Селин прикрыла глаза. Она пыталась отгородиться от этого шума, подумать о чем-то другом, но предсмертные крики мужчин за дверью держали ее на поверхности, в сознании, не давали ускользнуть от ужасающей реальности.

Надо было молиться, надо было делать хоть что-то, но Селин не смогла пошевелиться, даже когда лязг клинков добрался практически до ее двери. Страх сковал ее по рукам и ногам, а в доме кричали и сражались, незнакомые люди выплевывали стоны и ругательства одно за другим, пока один из голосов, другой и до боли знакомый, не разрушил оцепенение, в котором все это время пребывала девушка.

Не помня себя, Селин вскочила с места и прижалась ухом к двери.

— Нет! Прошу! — Вопил отец. Этот голос она не спутала бы ни с кем — именно так он орал на нее, когда напивался, вот только сейчас ситуация явно была другой, — Отпустите! У меня дочь..!

От страха у нее всегда тряслись руки, но сейчас почему-то перестали. Селин открыла засов и вылетела из комнаты за считанные секунды, и если бы не перила, за которые девушка успела схватиться, она бы свалилась с лестницы, подвернув ногу.

— Папа! — Не узнавая свой голос, взвыла она.

Сердце бешено колотилось в груди, Селин смотрела на то, что сделали с ее домом, на незнакомых мужчин, на круглые от злости и страха глаза солдата, держащего кинжал у отцовского горла.

Взгляд метался от одного мертвого тела к другому, пробегался по лужам крови, которые теперь ни за что не отмыть, по сломанным перилам и стульям, разбитым стеклам, перерезанным глоткам и остекленевшим глазам.

Смерть выглядела так ужасно, что от нее в тот же миг начинало тошнить. Селин вцепилась в деревянные перила сильнее, словно они могли удержать ее в реальности, не дать взгляду вновь уцепиться за склизские тела и вспоротые животы, побелевшие лица и раскинутые в последнем движении руки.

Вместо трупов она взглянула на людей, что стояли внизу. Солдат ордена остался всего один, и тот угрожал убить отца, а камарилов она насчитала аж целых семь и среди них, естественно, был он.

Чудовище посмотрело на нее и усмехнулось. Всего миг — большего она была недостойна — но и этого хватило, чтобы ощутить всю его ненависть. Другие камарилы, такие же — в темно-красных мундирах, с коричневыми плащами и глубокими капюшонами — тоже смотрели на нее, но им было все равно. А он ее ненавидел.

— Отпусти его, придурок, — Чудовище выставило руку и шагнуло к солдату, — Убьешь старика, и что толку?

Солдат отступил назад, волоча своего пленника за собой. Вырваться отец даже не пытался, лишь безвольно хватался слабыми руками за локти орденского.

— Свиток. Отдавайте свиток! — Потребовал разъяренный солдат.

— Вы организовали засаду, решили застать нас врасплох, — Из тени шагнул другой камарил — высокий, коротко стриженный и бородатый, — Застали?

— Свиток, — Сверкнул глазами обезумевший мужчина, — Или он сдохнет!

Лезвие кинжала вплотную прижалось к шее отца, Селин рванулась вниз, но у первой же ступени замерла. В голову не приходило ни одной связной мысли, лишь страх, страх, страх! Он душил и не позволял думать — Селин могла лишь смотреть.

Смотреть на то, как ее жених смеется солдату прямо в лицо.

— Мне все равно, — Бросил он, — Убивай.

В душе у Селин все похолодело. Впрочем, разве можно было ожидать чего-то другого от Чудовища?

— Ты убьешь его, мы убьем тебя, — Сообщил бородатый, — Ты остался один.

— Нэриус найдет вас, — Брызгал слюной солдат, — Он доберется до свитка!

Внезапный хрип заставил Селин очнуться. Девушка как-то запоздало моргнула, а потом увидела хлынувшую прямо на руки солдату кровь, чье-то стремительное движение, отражение пламени в остро наточенном лезвии.

И вот уже два тела падают на дощатый пол, а сама она летит вниз по лестнице, ноги не слушаются и подгибаются, с губ срывается что-то невразумительное, а перед глазами стоит лицо отца с широко раскрытыми от ужаса глазами.

Чьи-то руки поймали ее уже в самом низу, оторвав босые ноги девушки от залитого кровью пола. Все, что успела Селин — резко повернуться и увидеть хрипящего, захлебывающегося собственной кровью отца и солдатское тело, буквально насаженное на меч, рядом.

— Выпустите! Папа! Нет! — Селин попыталась вырваться, ударила руками в широкую грудь, но хватка ни капельки не ослабла.

Липкие пальцы отвернули ее лицо от отца, и девушка увидела