как говориться, съехал с катушек. Ночь с мумией! Если даже он это и не выдумал, к чему он описывает это в тетради? Да еще предлагает мне пройти его путь! Чушь, бред и хреновина!

— И что он пишет? — спросила сверкающая белизной Ленка

Я мрачно посмотрел на ее белый халатик с распахнутыми, будто не имеющими пуговиц, полами, на огромную «чалму» из махрового полотенца и немного оттаял.

— Знаешь, Ленусь, он все же сдвинулся…

— А я в этом и не сомневалась.

— Где его искать, ума не приложу. Тот бред, что он пишет про ночь с мумией мало что дает. Хотя, все же придется прочитать тетрадь до конца.

Внезапно меня потянуло в сон. Глянув на часы — была половина десятого — я прилег на диван.

— Ой, засыпает, уморился младенец, — слышался отдаляющийся голос Ленки, — а что ты ночью будешь делать?

Да уж, найду, чем заняться, мысленно ответил я, после чего обнаружил, что мы с женой — Ленкой — стоим в коридоре конторы, где я когда-то работал. Ленка в красном платье, а под платьем — я это знаю точно — ничего нет.

Внезапно моя жена как-то очень буднично сказала:

— Пойду, разденусь и постою в холле.

В холле, как я знал, было особенно многолюдно.

Я был настолько ошарашен этим заявлением, что буквально впал в ступор — не мог даже пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы произнести хоть слово. А Ленка медленно и задумчиво, пошла в сторону холла. Ничего толком не поняв, я тупо смотрел на удаляющуюся фигурку. Да, красивые ноги, легкая походка — если разденется — будет на что посмотреть…

Боже! Я стал понемногу приходить в себя. Моя жена — эксгибиционистка и она, по-видимому, совершенно не удовлетворена нашей сексуальной жизнью. Все это было, как гром среди ясного неба. Ведь до сих пор, ни одна тучка не омрачала наших отношений! И вдруг… на тебе!

Через полчаса, как мне показалось, а вероятно гораздо раньше Ленка вернулась раскрасневшаяся, с блестящими глазами, счастливая и в сопровождении парня, чрезвычайно делового вида.

Парень оказался менеджером ночного клуба. Узрев в холле голую даму, и мгновенно сообразив, что к чему, он предложил ей раздеваться не в холле, а в клубе. Получая, кроме всего прочего, неплохие деньги. Она, конечно, с радостью согласилась. Мир вокруг меня продолжал рушиться.

— Да ты понимаешь, что через некоторое время, тебя там будут пользовать во все дыры?! Ты это понимаешь?!

— Ну и пусть, — тихо сказала моя жена.

Она была согласна на все, лишь бы иметь возможность показывать свое тело чужим мужчинам. Я был уверен, что скоро, совсем скоро она станет обычной проституткой. Впрочем, нет, не обычной. Она станет проституткой-эксгибиционисткой. Главной ее страстью будет показывать свое тело, а не отдавать его. Отдавать же его, она будет только по-необходимости.

Прошло некоторое время, возможно пара недель. Жена работала в ночном клубе. Она очень много зарабатывала. Столько не платят простым стриптизершам… И она приходила очень уставшая…

Я стал домохозяином — денег хватало. Но не радовали меня эти деньги. Как замороженный, готовил я обеды и ужины. Боль и тоска в душе стали постоянными спутниками. Я, если можно так сказать, одеревенел. С Ленкой почти не разговаривал. Мысли текли вялым самотеком. Я знал одно — жена, моя любимая жена, ускользнула в иной, непонятный мир. Мир, где на нее вначале пялятся пьяные мужики с толстыми мордами и кошельками, а потом уже не пялятся, а пялят… Наша семья, наши прекрасные, гармоничные отношения, разрушены самым непонятным образом.

Передо мной на старом венском стуле, который когда-то стоял у нас в кухне, сидел странного вида человек. Контуры его тела размывались, будто я смотрел через лобовое стекло автомобиля, по которому хлещут струи дождя, а дворники не включены.

— Мы начнем с этого, с разрушения твоей семьи, ибо мы знаем, что ты ей дорожишь, — сказал странный человек.

С чем сравнить его голос? Это был голос не живого существа. Скорее запись, составленная из слов сказанных разными людьми в разное время.

— Кто ты? — ничего умнее спросить я не смог

— Твой друг называл нас Кураторами.

— Вадим? Он умер?

— Он умер страшной смертью.

— Кураторы? Я запомню… И что же вы курируете?

Проигнорировав мой вопрос, он сказал:

— Не пытайся узнать истинное положение вещей. К этому знанию вы не допущены. И допущены никогда не будете. Мы будем хранить эту тайну вечно.

— А как же Христос, Магомет, Будда? Они же что-то узнали!

— Предатели из наших рядом сообщили им некоторое сведения. Не полные. Но и те были не совсем верно поняты. А уж теории, которые они создали…

— Конфессии! Они создали не теории, а конфессии!

— Называйте, как хотите. Кое-кто из наших начал было активно бороться с христианством, но потом стало понятно, что вреда эта религия нам не принесет. Впрочем, как и другие.

— Может быть, ты тогда откроешь мне эту тайну… если вреда нет… почему бы…

Голос внезапно загремел, будто включили на полную мощность огромный динамик:

— Отступись и ты не повторишь судьбу друга. В противном случае ты будешь… — голос постепенно затих, а вместо него приблизился веселый голос Ленки:

— Сколько ты будешь спать? Ну, сколько?

— Что?! — я вынырнул в реальный мир. — Что… а этот… ф-ф-фу, черт, приснилось. Но как ярко! Как четко!

Ленка смотрела на меня с жалостью.

— У Вадима тоже начиналось со снов. Смотри, не повтори его путь.

— Слушай, Лена, — неожиданно сказал я, — а ведь ты — эксгибиционистка! Признайся!

Но Ленка почему-то обиделась и собралась спать отдельно от меня. Сейчас это, пожалуй, было даже неплохо. Следовало о многом подумать.

Кураторы, кураторы — где это было? Кажется, в тетради Вадима. Если считать, что это всего лишь сон — а это на девяносто процентов именно так — то он навеян тетрадью. Нужно будет завтра ее все-таки прочитать и повнимательнее. И Ленкин эксгибиционизм, и мои переживания — все это вполне можно объяснить