class="p1">– Ты знаешь его как Небесного императора, – медленно сказал он. – Хотя невелика цена за все, что он взял взамен.

Из меня словно вышибли дух, высосали силы из конечностей. Я опустилась на землю, дрожа, хотя мне не было холодно, борясь с бушующей внутри безрассудной надеждой, несмотря на то что мне отчаянно хотелось высвободить ее, переписать свое будущее, где я со всей семьей, с мамой и папой.

– Невозможно, – прошептала я.

Его глаза от печали сузились.

– Дочь, ты рождена смертной, но в твоих венах течет бессмертие. Твой дом должен быть здесь, но ты живешь на луне. Кому как не тебе знать, что нет ничего невозможного.

Я заставила свой разум очиститься, собрать воедино фрагменты мыслей. Стоящий передо мной мужчина – лучник, смертный на склоне лет. У него серебряный лук из легенд – тот, что был нарисован в маминой книге и на этой самой могиле. Он знал, кто я. И когда я рассмотрела его черты, ямку на подбородке… я тоже узнала его.

Это не обман. Я поняла это даже не разумом – что-то подсказало изнутри. Мне так много хотелось сказать, я столько раз мысленно с ним разговаривала, но сейчас выдавила всего лишь одно слово.

– Отец. – Я поклонилась, борясь с захлестнувшими меня эмоциями, с горячими слезами, навернувшимися на глаза.

Он ощущался почти незнакомцем; никогда не был мне родителем, как и я никогда не была его дочерью. Нам не хватало воспоминаний, живых, которые придавали таким отношениям силу. И все же на уровне душ между нами существовала неоспоримая связь, выкованная из плоти и крови и чего-то более глубокого, не поддающегося объяснению.

Сияние озарило его глаза, улыбка смягчила суровые черты.

– Меня зовут Синъинь. Мать назвала меня в честь звезды.

Странно, когда дочь рассказывает такое отцу, но, возможно, он не знал и не представлял, как спросить.

– Хорошее имя, – хрипло сказал отец. – Ты выше своей матери, хотя и похожа на нее.

Он говорил мягко, но его слова послужили резким напоминанием, что, пусть мы и не ведали о его существовании, отец все это время знал о нас.

– Мать скорбит о тебе, она думает, что ты мертв. Ты, должно быть, видел ее здесь. Почему не поговорил с ней?

А ведь мог избавить ее от страданий.

– Я не мог.

Что мелькнуло на его лице: сожаление, тоска, печаль или гнев? Я вспомнила, как мама забрала у него эликсир – тот, который он заработал и оставил для нее.

– Ты винишь ее или меня за то, что поставила под угрозу ее жизнь? – Вопрос, на который я и хотела, и боялась получить ответ.

Он судорожно вздохнул:

– Честно говоря, сначала я был в ярости. Когда увидел, как жена летит в небеса, подумал: неужели она все это время планировала стать бессмертной, богиней? Лишь позже я осознал свои ошибки: как не слушал ее, отмахивался от врачей, которые говорили то, чего я не хотел слышать, что напугало меня больше, чем любая битва, в которой мне довелось сражаться. Вот что происходит, когда тебя уважают: ты начинаешь верить, что непогрешим и можешь подчинить судьбу своей воле. Но в мире есть вещи, которые никакая сила не в состоянии изменить. – Он замолчал, прежде чем добавить: – Я бы дал эликсир твоей матери, если бы она попросила. Мне следовало сделать это раньше.

– Почему ты позволил всем поверить в то, что умер?

– В последнем бою меня сбили с ног, и я потерял сознание. Когда же выздоровел, оказался брошенным в чужой стране. Только несколько месяцев спустя я вернулся и узнал о собственной гибели. Однако в этом крылась и свобода, шанс снова пожить для себя без приказов и упрашиваний идти туда, где таится опасность. – Его взгляд уткнулся в землю. – Я также надеялся, что твоя мать узнает о моей смерти. Ибо даже если бы она разлюбила меня, все равно пришла бы засвидетельствовать свое почтение – хотя бы во имя долга, – и я мог бы увидеть ее снова.

Тень омрачила его лицо.

– Я принялся ждать. Сначала нетерпеливо перебирал в уме все, что хотел сказать. Не стоило утруждаться. Годы подкрались ко мне раньше, чем я это осознал. Моя надежда потускнела от страха, а потом – от стыда, что жена увидит меня таким, а сама останется вечно юной. И когда я наконец увидел ее, было уже слишком поздно.

Он коснулся своих морщин. Мне сжало грудь. Несмотря на разлуку, родители по-прежнему любили друг друга.

– Не вини ее, отец. Она не могла прийти раньше.

– Почему? – Отец бросил вопрос так, будто тот изводил его все это время.

– Она была наказана Небесным императором за то, что взяла эликсир, и не могла покинуть Луну, освободилась лишь год назад.

Его пальцы сжались в кулак.

– Не стоит удивляться. Небесный император обманул меня, выманив из дома лживыми обещаниями. Не отсюда, а из моего настоящего дома, в Восточном море.

– Ты был бессмертным? – Едва слова сорвались с губ, как я покраснела, смутившись своей прямоты.

– Давным-давно, еще до этой земной жизни.

– Отец, что с тобой случилось? Почему мама не говорила мне?

– Она не знала. Я в те времена – тоже. Когда бессмертные перерождаются в нижнем мире, они теряют силы и память, а обретают вновь только после того, как возвращаются на небеса. – Он снял свой лук и опустился на землю рядом со мной.

– И часто бессмертных отправляли сюда?

– Очень редко. Хотя это может помочь увеличить силы, немногие готовы пройти через испытания смертной жизни. Это делается только в самых тяжелых случаях, с согласия Небесного императора, потому что необходим эликсир, чтобы вернуть их на небеса.

Я взглянула на лук Нефритового дракона в своих руках и вспомнила, как отец узнал его, необъяснимую связь, которая всегда существовала между мной и этим оружием.

– Ты был в Восточном море с драконами?

Выражение его лица стало отстраненным.

– Некоторые из них называли меня своим повелителем. Пустой титул, ведь я никогда не распоряжался ими в личных целях.

Мой отец был легендарным воином, который спас драконов, связав их сущность с жемчугом. Как же прихотлива судьба, раз провела меня по тому же пути, но вместо этого помогла освободить чудовищ. Не потому ли лук принял меня? Я провела рукой по его изгибу, и по нефриту пробежал свет. Лук запульсировал, впервые отозвавшись с таким рвением, рассеяв последние сомнения в душе.

Я протянула его отцу:

– Это твое? – и тут же ощутила сожаление. Я и не сознавала, насколько привязалась к оружию. Отец поколебался, но оттолкнул его. Лук замер, его свет угас.

– Теперь он твой. Я привык к своему: мы через многое прошли вместе.

Эгоистичное облегчение нахлынуло на меня, и я опустила руки.

– Отец, как ты оказался в Царстве смертных?

В его глазах вспыхнул опасный блеск.

– Небесный император давно жаждал могущества драконов. Возможно, он не знал об ограничениях их силы, что они умрут, если превратить их в орудия войны, или ему было все равно. Император опасался меня, хотя я не давал ему повода, у меня не было амбиций править так, как он.

Страх пробежался ледяными пальцами по коже. Еще одно препятствие между семьей Ливея и моей. Освободимся ли мы когда-нибудь от них?

Отец потер лоб.

– Император вызвал меня, привел самых уважаемых старейшин которые поклялись в том, что Царство смертных столкнулось с серьезной угрозой и только я могу его спасти.

– Солнечные птицы, – медленно произнесла я. – Они были любимыми родственниками Небесной императрицы. Я думала, император дал им свободу, чтобы не рассердить ее, но вдруг это было уловкой, чтобы заманить тебя в ловушку и ослабить, а самому завладеть мощью драконов?

Он кивнул.

– Такие интриги в его духе, он одновременно и хитрый, и цепкий.

– Почему ты поверил ему, зная, что творишь?

– Я был дураком и не задавал лишних вопросов – столь благородное дело льстило моей гордости. Я поверил тем уважаемым придворным, которые сказали