Глава 7

Огневик в покои девицы ступил в тот самый миг, когда та на колени упала. Тело ее от кашля сотрясалось так сильно, что, казалось, силы последние из нее выходят.

— Давай, давай, девица, того-самого, до ложа твоего дойти помогу, — засуетился дух, помогая кашляющей Мелиссе подняться.

— А ты и не горячий вовсе, — прошептала лихорадочно, опершись на его плечо. Огневик протрещал что-то неразборчиво, про себя подивившись, что и впрямь девица о него не обожглась. — Прости, Огневик. Из-за меня теперь хозяин вулкана и на тебя злиться станет.

— Глупости все это. Глупости, — отмахнулся дух, когда девица на постель опустилась. Дышала хрипло, с присвистом.

— Этот приступ тяжелый будет, — выдохнула. — Два таких за прошлую седьмицу перенесла, лекарь со мной обе ночи рядом сидел, боялся, что Старуха-Смерть заберет.

— Сюда она не сунется, — пообещал дух, кому-то невидимому кулаком грозя. — Не пущу!

— Подай мне микстуру, Огневик, — дрожащий палец указал на столик около постели. — Мне… лекарь… дал… — все, что успела отрывисто сказать, перед тем как снова закашляться.

Огневик схватил бутылек, протянул девице. Взяла его и сделала щедрый глоток.

«Только бы до обряда дожить, только б дожить, иначе все зря…» — пробормотала, перед тем как зайтись кашлем. Огневик едва успел бутылек подхватить и бережно на место вернуть, чтоб драгоценный настой не расплескать.

Раскраснелась девица, откинулась на подушки и дышала тяжко. Волосы потное лицо облепили, будто черными росчерками по холсту белому кто провел.

Огневик не на шутку перепугался. Много он невест перевидал. И сейчас понял, что плохо дело.

Побежал за хозяином, только того и след простыл. Огневик знал, что тот, когда охота возникает, в селения у подножия вулкана спускается. Дух много чего знал, да помалкивал. Его дело маленькое — он хозяину вулкана прислуживать приставлен.

Вернулся к девице, сел рядом — знал, что с тем, кто уже на краю находится, рядом надо быть — и принялся ждать.

— Хозяин, явились наконец! — Огневик искристым шаром вкатился в покои хозяина вулкана, даже не постучав.

— Стряслось чего? — Уже спросив, Редрик и сам осознал, что стряслось. Огневик почем зря никогда не паниковал. А сейчас искры от него так и сыпались. Такое бывало только от большого волнения.

— Невеста ваша! Того-самого… совсем плоха.

Ничего больше не объясняя, дух припустил в покои напротив, Редрик за ним последовал, сам себе не смея признаться, что сердце тревожно застучало.

В жарко натопленной комнате, в постели металась в бреду Лисса. Волосы спутались, платье к телу прилипло, на щеках румянец чахоточный проступил. Редрик ближе подошел и понял, что хоть глаза у девицы открыты, а смотрит мимо, его не видит.

Шевелились красные губы — да ведь кровь на них! — и Редрик наклонился, чтоб услышать:

«Только бы до обряда дожить, только б дожить…»

— Давно такая? — спросил Огневика.

— Да вот как вы одну-то ее оставили, так в бреду и мечется, — укорил дух. Редрик даже бровь вздернул. — Что делать-то, хозяин? Не ровен час… того-самого…

Но Редрик не слушал. Увидел на столике у кровати ополовиненный бутылек.

— Ты принес?

— Нет. Девицы это. Говорит, лекарь с собой дал, — пояснил Огневик.

Хозяин вулкана бутылек в руки взял, повертел его, пробку открутил, понюхал, нахмурился, а после одним верным движением — Огневик и охнуть не успел — забросил бутылек в камин. Ярко полыхнуло пламя, слизнув подношение.

— С ней будь, — велел удивленному духу.

Не слушая, что там Огневик вслед трещит, прошел в яблоневый сад. Луна ярко светила, будто помогая, потому без труда отыскал белые, уже закрытые на ночь головки ромашек у дальней стены. Хмурился, срывая цветы.

Голос знакомый в самые уши будто шептал, откуда-то издалека, из запрятанного вглубь памяти прошлого: «Пей-пей, касатик. Ромашка завсегда помогает, моя мамка так говаривала, а уж она-то знала, травница была умелая. И от боли головной этот чудо-цветок, и от бессонницы, и от ожогов, и от кашля… Вот выпьешь отвар и тебе легче станет… Пей-пей…».

Когда набрал достаточно, прошел на кухоньку, загремел котелками. Нашел подходящий, зачерпнул воды из бочки, покрошил цветы ромашки в котелок и поставил в печь. Закипал он уж больно медленно, и Редрик в нетерпении пальцами пошевелил, посылая огненный луч. Варево в котелке вмиг закипело. Разнесся по кухоньке ароматный травяной запах.

— Туточки ложки у меня хранятся, — услышал голос Огневика, который уже крутился около и протягивал серебряную ложку. — Хорошо еще будет меду добавить, хозяин. Люди сказывают, полезен он.

— Я тебе велел с девицей сидеть, — буркнул Редрик.

— Так ведь я помочь хочу, хозяин, — не обиделся Огневик. Достал из кладовой глиняный горшочек, щедро зачерпнул густого прошлогоднего меда и добавил в котелок.

Вернулись в покои. Девица без движения лежала. Рука, в которой Редрик котелок держал, дернулась. Подошел ближе, увидел, что еще дышит. Грудь тихонько и редко, но вздымалась.

Поставил котелок на стол у кровати, Огневику жестом показал, чтоб приступал к лечению. Но от бестолкового духа проку было мало — первую ложку расплескал, вторую на себя пролил, а котелок, из которого в третий раз зачерпнуть пытался, и вовсе едва не опрокинул.

— Уйди, — велел Редрик раздраженно. И было отчего злиться.

Да неужто ему все это нужно⁈ Он хозяин вулкана, а не спаситель немощных девиц! Умрет эта, пришлют люди из долин следующую, ежели жить захотят. Ему и дела нет до них. Дела нет до слез матерей, отдающих своих дочерей на потеху чудовищу из-под горы. Дела нет до тех, кто обманом ему невест отправляет. И уж точно дела нет до тех, кто по глупости своей сюда попадает.

Сжав губы, сел на постель, подтянул Лиссу к себе ближе, чувствуя мягкое девичье тело, влажное от пота. Убрал волосы с точеного лица,