против нас играл опытный картежник, он знает, когда нужно брать карты, и когда сбрасывать. Мы бы сохранили этот «хвостик», а он бы увел все остальное.

Уже много позже, когда его бы и след простыл, фанфарон-граф и его вздорная невеста выяснили бы, что их одурачили. Но не побежали бы в полицию — жемчуг-то краденый. Не знаю, кто играл против нас на самом деле, но он все отлично продумал и подготовил. И то, что мы его не до конца просчитали — впредь нам урок.

— Надо доложить мадам Ле Блан. Она ждет там, на улице. — Андре махнул рукой в сторону каменного забора. — В конце концов, все прошло довольно удачно — мы ничего не потеряли, деньги целы, жемчуг в наших руках. Если не считать вашего разбитого лба…

— Мой разбитый лоб позволит отложить день свадьбы, и это тоже удача, — усмехнулся Тарло и вдруг напрягся. — Погоди, там что-то блеснуло!

— Где? — удивился Андре.

— Вон там, в море.

— Это закатное солнце на волнах.

— Может быть, и так. Но мне кажется, это перископ…

Дело третье. Русалка

Загадочные тени скользили по нежному лицу мадам Алисы. Она шла, прикрываясь от яркого полуденного солнца кружевным зонтиком. Чуть приотстав, за ней следовала верная камеристка. Идущие навстречу мужчины бросали на баронессу заинтересованные взгляды. Те из них, что сопровождали дам, благоразумно опускали глаза или с досадой отводили взгляд в сторону покачивающихся у пирса яхт. Алиса рассеянно улыбалась, как будто всеобщее восхищение нимало не занимает ее. Она остановилась возле одного из легких корабликов. Загорелый мужчина средних лет возился на корме.

— Простите, месье, вы хозяин этой милой шхуны?

— Это не шхуна, мадам, это бермудский кеч, — не оборачиваясь, кинул мореход. Затем обернулся и добавил куда мягче: — Да, я его владелец. Чем могу служить?

— Как вас зовут, месье?

— Мишель.

— Мне вздумалось совершить прогулку, Мишель. Со мной моя камеристка. — Она указала на спутницу, стоявшую чуть в стороне с чемоданчиком в руках.

— Когда пожелаете. Всегда к вашим услугам, мадам в любое время дня и ночи. Я беру…

— Вот и договорились. Цена не имеет значения. Если вы не против, мадемуазель Женевьева останется с вами, а я еще отдам некоторые распоряжения и скоро вернусь.

— Я тут почти закончил. Скоро сможем отплыть, сударыня.

Спустя минут сорок мадам Алиса вновь появилась на пирсе, сопровождаемая грузчиками, несущими три чемодана.

— Куда ставить? — поинтересовался один из носильщиков, остановившись возле пришвартованной яхты.

Хозяин суденышка в недоумении уставился на даму:

— Что это?

— Мои вещи, — дернула плечиком она и легко взбежала на борт. Затем, дождавшись, когда чемоданы будут перенесены в каюту, сунула в руку прислуги купюру. — Можем отплывать!

Мишель что-то крикнул единственному матросу, резво вставшему у штурвала, и начал возиться со швартовами. В это самое время Женевьева уже докладывала подруге:

— Тридцать два года, женат, трое детей. Яхта принадлежит ему, однако он еще выплачивает банку, осталось чуть меньше двухсот тысяч.

— Что ж, это хорошо, — тихо проговорила баронесса. — Значит, не откажется от хорошего вознаграждения за крошечную прогулку.

В этот миг легкий корабль приподнялся на волне и скользнул от пирса. В каюту сунулась голова капитана.

— Прошу извинить мое любопытство, сударыня, просто хотел бы понять, что означают эти чемоданы.

— Яже сказала, это мои вещи.

— Вы что же, намерены здесь жить? Или полагаете отправиться в кругосветное путешествие?

— О нет, что вы? Дорогой Мишель, никаких кругосветных плаваний! Мы только прогуляемся по морю. Вы нас высадите в Генуе…

— В Генуе?! — переспросил капитан. — Но «Шалунья» не может идти в Геную. Для захода в итальянские или французские воды мне нужно иметь особое разрешение.

Мадам Алиса сделала такое расстроенное лицо, что хозяин кораблика едва не бросился искать носовой платок, чтобы утереть ей слезы.

— Ах, какая досада! Неужели совсем никак нельзя? — проворковала красавица. — У меня скоро свадьба, я хочу купить жениху подарок.

Мишель собрался было уточнить, к чему в таком случае чемоданы, но счел вопрос бестактным и промолчал.

— Я полагаю, как-то можно уладить это затруднение с помощью денег?

Ресницы баронессы затрепетали, и взгляд ее темных, как поздние черешни, глаз устремился на моряка, и сердце его растаяло, как айсберг в экваториальных водах.

— Мне придется заплатить большой штраф и здесь, и в Италии.

— Большой — это сколько?

— Пятьсот франков и там, и там.

— Хорошо, предположим. Если вам придется платить эти деньги, я вам их дам. Это кроме той тысячи франков, которые вы получите за нашу небольшую прогулку.

Мишель поперхнулся. Соглашаясь совершить прогулку, он раздумывал, стоит ли поднять этой несомненно состоятельной даме цену до трехсот франков, или оставить двести пятьдесят, как обычно.

— А если нас перехватит флагманский корабль его высочества?

— Какой еще корабль?

— «Посейдония»! — удивленно воскликнул хозяин суденышка. — Наш флагман! Только вчера он вышел из дока…

— В княжестве есть флагман?

— Ну конечно. Недавно его высочество купил себе в Британии корабль, которому назначено стать основой нашего военного флота. Правда, довольно старый и нуждавшийся в ремонте. Но ремонт уже закончен, и флагман как раз нынче утром вышел в море. На нем шесть картечниц Гатлинга и минный аппарат, — с гордостью доложил капитан. — Водоизмещение сто пятьдесят тонн, паровая машина…

На лице пассажирки появилась гримаса невыразимой скуки.

— Дорогой Мишель, если мы встретимся с кораблем его высочества, переговоры с его высочеством я возьму на себя. А сейчас, если вы, конечно, не возражаете, я переоденусь и выйду на палубу.

Поймав свежий попутный, кеч скользил по лазурной воде залива, все больше отдаляясь от берега.

— Кажется, удалось, — проговорила Женевьева.

— Мадам Ле Блан собьется с ног, — усмехаясь, заявила баронесса. — Я отправила горничную в Ниццу на поезде, дала ей три полупустых чемодана, велела оставить их до востребования в камере хранения вокзала. Конечно, Колода ринется по следу, а когда выяснит, что в Ницце меня нет, будет поздно. — Мадам Алиса довольно потерла руки. — Итак, из Генуи отправимся в Рим. История с хлыщом Тарло, увы, провалилась с треском, но на нем свет клином не сошелся. Чем торчать в этом скучнейшем княжестве и таскать каштаны из огня для мерзкой троллихи, лучше уж потерять несколько тысяч франков. В Риме всегда найдется тот, кто нам их с радостью отдаст. Нужно будет поменять документы. Проверь, быть может, сумеем первое время использовать какие-нибудь из прежних.

— А Тарло все же был хорош, — вздохнула Женевьева. — Признайся, ты его недооценивала.

— Признаю, недооценивала. Но умный мужчина в нашем деле — совершенно неподходящая мишень. — Она повернулась к подруге спиной. — Застегни пуговки на