— Видит. Если предупреждения не было — шлюзовой блок пострадал не больше лифта;

— Даже если видит. Они могли просто быть без сознания. В коме капсуляции. Мало ли вариантов?!

— Итени, — Айя оторвалась от созерцания зарождающегося рассвета, — ты ничего не почувствовал там, внизу, на площадке?

— Нет… Ничего необычного. — Переход вышел неожиданным.

— Итени, ты прав… Возможно, был бы прав… — Айя запнулась. — Не важно. — Она вдруг замолчала. Потом продолжила прежним ровным голосом: — Ты упускаешь главное: землетрясение явилось результатом деятельности исследовательской группы. Виновата почка. Точнее, исследователи, спровоцировавшие почку на столь бурную реакцию. Пусть не намеренно, но… землетрясение — это внешняя сторона. В первую очередь почка пыталась устранить раздражитель — оказавшуюся под землей группу. — Айя смотрела мне в глаза. — Они были мертвы, Итени. Задолго до вашей высадки. Но даже если… — Ее взгляд вдруг сделался отрешенным, по психосфере прокатилась ледяная волна. — Нет, об этом позже. Тебе лучше отдохнуть. Ночью будет не до сна. А у меня появилось дело. Извини. Не получилось поговорить. — Айя резко развернулась и быстрым шагом покинула кабинку.

Я недоуменно смотрел ей вслед. Даже когда закрылись прозрачные створки. Даже после того, как стихли шаги и едва слышно прошуршал лифт. Странная вышла беседа, обрывочная. И вдвойне странная, если учесть, что инициатором разговора была Айя.

Я постоял еще немного, без всякого удовольствия разглядывая полоску рассвета — ярко-желтую, с едва заметными вкраплениями охры. Затем вернулся в комнату. Несмотря на спасательную операцию, выпившую все силы, спать не хотелось. Я посетил гигиеническую камеру и растянулся на кровати, вглядываясь в родное небо Элии: стереопроекция затягивала потолок и стекала на стены.

Элия. Сколько времени прошло? Семь, нет, уже восемь суток. Восемь суток в чужом мире растянулись, казалось, на арк. Как тогда, на Кие…

Эрон. Далир. Кия. Разорвавший пыльную бурю столб пламени, стремительно распухающий в уродливое завораживающее соцветие… Тогда погибли многие. Друзья, знакомые, боевые товарищи. Но я вернулся. Вопреки логике и здравому смыслу.

Мне так и не удалось найти объяснений случившемуся. Понять, как я выжил в той схватке. Почему Кэлеон Рат Канги — координатор смешанной оперативно-боевой группы Аара — не смог нанести последний удар.

Но имя радорианина я узнал много позже. После возвращения на Элию. После того, как стал сотрудником внешнего Контроля.

Семь арков ушло на переподготовку. Несмотря на то что меня определили в оперативно-тактический отдел, Айя настояла на дополнительном курсе обучения: специальность — аналитик. Разумеется, стать аналитиком высокого уровня, приблизиться к ведущим специалистам я бы не смог, положи на это хоть всю жизнь. Мотивы, побудившие Айю прогнать меня через расширенный курс аналитподготовки, так и остались загадкой.

Дальше последовала короткая стажировка в отделе общепланетарного наблюдения. Не сказать, что мне не нравилось. Многие нюансы анализа и методики обработки данных открылись с новой стороны. Да и в самом процессе сведения фрагментов знания воедино, сплетения их в единую картину была своя, незнакомая ранее эстетика. Просто я чувствовал себя… на чужом месте.

— Контролер Рин, контролер Сиини зайдет в ваш кабинет в течение десяти тактов. — Голос диспетчера оторвал от просмотра очередной сводки.

Контролер Сиини? Айя?! Она покинула Элию больше арка назад, и никакой информации о ее возвращении не проходило даже по каналам Контроля.

Айя… После Кии мне казалось, между нами возникло нечто… Не знаю. Это не любовь была, не резонанс, не композиция, а какая-то… общность. Схожесть в чем-то трудноуловимом. Схожесть, роднившая сильнее остального.

Позже ощущение ушло. В период переподготовки и стажировки мы виделись не чаще двух-трех раз в арк, несмотря на то, что работали в одном здании. Потом она покинула Элию… И вот, вернувшись и даже не сообщив об этом внутренней информслужбе Контроля, решила зайти в мой кабинет, хотя всегда могла вызвать к себе?

Ждать десять тактов не пришлось. Дверь пиликнула, уведомляя о посетителе: Айя — в строгом светло-сером костюме, оттеняющем ее ауру — ореол переливающегося перламутром света. Такой я видел ее впервые.

— Легкого пути, Итени. — Напускной официоз, строгость, капелька иронии, интерес, довольство, радость, веселость… дальше не прочесть. За время нашего общения я привык к тому, что не успеваю оценить больше половины эмо- импульсов, кроме случаев, когда Айя специально растягивала пси-пакет. Ничего не поделаешь — издержки гениальности. Не могла она свободно общаться с телепатами ниже десятого уровня. Да и не уверен, что даже те все понимали.

— Легкого пути, контролер Сиини. — Я вытянулся и коротко отсалютовал.

— Чем занимаешься? — Айя со всей серьезностью отсалютовала в ответ, указала на кресло и села сама. Дежурный вопрос не предполагал развернутого ответа. Или предполагал? Как всегда в ее присутствии чувство легкости и необычайной свободы портило ощущение собственной неуклюжести.

То, что Айя могла в буквальном смысле видеть меня насквозь, подхватывая как плавающую на поверхности мысль, так и, при небольшом усилии, глубинные воспоминания, я прекрасно сознавал и никакого дискомфорта не испытывал. Но, кроме того, мне постоянно казалось, будто Айя вкладывает в слова больше, чем удается понять.

— Изучаю аномалию на побережье. Зона спонтанной пси-деформации. Если верить банкам данных, феномен уникальный.

— Покажи. — Показалось, или в ее голосе мелькнул неподдельный интерес?

— Показывать особо нечего. — Я перевел аналитмодуль в режим демонстрации стереограмм. — Двое суток назад биостанция в районе Китани зафиксировала массовый психоз у ари. Гигантская стая металась неподалеку от побережья, атаковала других птиц и даже нескольких элиан, оказавшихся в том районе. По предварительному заключению, скачкообразное изменение плотности пси-поля перегрузило рецепторы. Сверхчувствительность свела птах с ума. Досталось не только им. — Я переключил несколько слайдов. — Вот что случилось в предполагаемом эпицентре спонтанной пси-деформации.

С такт Айя изучала стереограммы. Зрелище и впрямь завораживающее. Жутковатое, но завораживающее. Как расставленная архитектором мироздания четверка звезд.

Круг. Неровный, с несколькими короткими асимметричными лучами, вырывающимися из сердцевины. Зона, из которой выпили жизнь. Десяток зверьков, одинокая птица, разноцветная крупа жучков и мошкары. Даже деревья и низкая неуступчивая трава, малочувствительная к колебаниям пси-поля, не избежали печати смерти, чей оттиск пригвоздил их к земле. Панорамные снимки с флаера впечатляли куда сильнее детальной съемки подробностей.

— И какие соображения? — Айя откинулась в кресле, перевела задумчивый взгляд со стереограммы на меня.

— Пока дальше спонтанной деформации пси-поля дело в объяснениях не пошло. Местность достаточно пустынная. До ближайшего населенного пункта тактов двадцать лету. Плотной сети наблюдения нет. Установить в таких условиях что-то…