Нина Антоновна с недовольным видом пошла одеваться.

– Тебе никогда не приходилось с особо опасными работать? – спросила Лена у подруги.

– Нет, – с интересом в голосе, ответила Кет.

– Вот сейчас и поработаем. Пригласи своего эпидемиолога.

Они зашли в малюсенький закапелочек, где патанатом уже заканчивала последние приготовления к вскрытию.

– Одевайся тщательно, помни, что после работы нам идти к детям! – наказала Дейнеко Катерине.

– Конечно, я помню!

– Миша, надо срочно приготовить огромное количество дезинфектанта и гидропульт, и произвести орошение!

– Елена Александровна, здесь же почти все делается централизованно. Гидропульт уже встроенный.

Все три врача удивленно подняли голову.

– Встроенный? – переспросила Нина Антоновна.

– Да, я как-то, от нечего делать, изучал коммуникации морга и другую техническую документацию…

– Если это так – то молодцы проектанты! – похвалила Дейнеко.

– Беги – проверь, работают ли пульты. И ороси помещение.

– Бегу!

– Если мы подозреваем ООИ, а мы её подозреваем, так как налицо все её признаки, то вскрытие будем проводить in city[1].

Коллеги согласно закивали.

– Это не очень удобно. Точней – совсем неудобно, так как исследовать нужно всё, если мы имеем дело с доселе неизвестной инфекцией.

– Чёрт знают чего, там экспериментируют в тайных лабораториях! А нам потом расхлёбывай, – пробурчала Катя.

Натягивая противочумные костюмы, Лена вспомнила их вчерашний разговор и спросила, чувствует ли сейчас себя космонавтом подруга.

– Как никогда более!

– Ну, теперь мы точно – космонавты.

Когда они появились в секционном зале, из невидимых отверстий по периметру пола и потолка брызгали фонтанчики с дезинфектантом.

– А мы про гидропульт вспомнили! Все по старинке. А тут!..

Коллега-эпидемиолог, уже облачённый в свой полный боекомплект, раскладывал на столе в секционной стерильные чашки Петри, штативы с рядами стерильных пробирок и прочие принадлежности.

Миша выставил на секционный стол укладку для забора мелких кусочков тканей от внутренних органов, пробирки для забора крови и других жидкостей.

– Молодцы, оперативно работаете, – похвалила их Дейнеко.

– Приступим?

– С Богом! – бодро сказала подруга.

Лично Лена очень сомневалась, что Бог бы одобрил их исследования. Она имела в виду не именно сегодняшнее вскрытие. Разрезать себе подобных – не может не претить нормальному человеку. Её всегда интересовал лишь правовой аспект помощи потерпевшему или его родственникам. Но, пока что, решать данные вопросы по-другому, было невозможно. В этом Центре научились неинвазивному методу исследований. Но, как оказалось, что и он не во всех случаях подходил. Стараясь не колебаться в моральном аспекте, чтоб не оказать негативного влияния на коллег, Елена приступила исследованию.

– Тело будем выгружать? Лично я считаю, что это – довольно опасно, пока мы не знаем, с чем имеем дело.

– Я – тоже так думаю.

Нина Антоновна тоже согласно кивнула.

– Ваше мнение? – спросила Дейнеко у эпидемиолога.

– Поддерживаю.

– Тогда, Миша, просто выкатите кабину под лампы.

Санитар подставил каталку под выдвигаемую капсулу и перевез её в центр секционной. Нажал на кнопку и дверца начала медленно подниматься. Врачи склонились, разглядывая лицо умершего.

– А труп консервировали? Сохранился очень хорошо.

– Не консервировали. Нас же предупредили, что его, возможно, будут исследовать судмедэксперты[2]!

– Пока – ничего особенного.

– Чего же так хорошо сохранился?

– Был в холодильнике.

– Всё равно, холодильника недостаточно для такого….

– Вижу на воротнике следы рвотных масс, – прокомментировала Катерина.

Эпидемиолог сразу же вооружилась инструментами для изъятия образца.

– Есть!

– Отлично!

Михаил помог Лене расстегнуть одежду на трупе.

– Катя, всё фотографируй.

– А где у нас фотоаппарат? – недоуменно оглянулась Верховец на столик.

– Здесь, Катерина Вадимовна!

Михаил опустил лампы, висевшие над головой, и показал на пульт и фотоаппарат, закрепленный там же.

– Здорово! – восхитились подруги. – Нам бы такие в городское бюро!

– Да и во все остальные!

Несколько следующих минут врачи описывали то, что было доступно осмотру. Затем они приоткрыли глазные щели трупа. Глазные яблоки выглядели несколько увеличенными. Радужки вообще отсутствовали, усматривались лишь чёрные зрачки. На белках было множество желто-оранжевых выпуклых точек мерзкого вида.

– Давайте, возьмём материал отсюда, – предложила Дейнеко эпидемиологу.

Дождавшись, пока коллега завершила забор объекта, она вырезала кусочек пораженной ткани для гистологического исследования.

– А, давай, возьмём это еще и на токсикологию? Мы же не знаем, с чем имеем дело? – предложила Катерина.

Лена кивнула, и они продолжили исследование. Внутренние органы выглядели так, будто их постигло одновременно жировое перерождение и малокровие.

– Ну, малокровие объяснимо – у него же было наружное кровотечение, – вступила в разговор патологоанатом.

– И притом, заметьте, обычное, красное кровотечение!

– А вот что это за желтая хрень везде в органах – неизвестно! – бесцеремонно высказалась Катерина. – Это же не жир?!

– А это у него сейчас такая кровь! – сделала неожиданное заявление Лена.

– Смотрите, коллеги!

Все доктора сгрудились над вскрытыми сосудами покойника.

– Кое-где кровь осталась. И глядите – она стала густой и желто-оранжевой, как те точки на белках.

– Что же это такое?

– Значит, все-таки, это были кровоизлияния! В глазах, в смысле.

– Видимо, да.

– Миша, а у нас есть химический экспресс-анализатор?

– Конечно! Только он не в секционной.

– Ну, ладно, мы пока без тебя обойдёмся. Сделай, пожалуйста, анализ. Вот тебе образец.

Дейнеко наполнила шприц на 1 миллилитр непонятным веществом и отдала санитару. Вскоре он позвонил из лаборатории и произнёс озадаченным тоном, что результата нет.

– Как нет? – не поняла Лена.