То, что его было настолько легко вывести из себя, доставляло Хирке радость. Ярладин едва заметно махнул рукой, и Гарм откинулся назад, стиснув зубы. Хирка налила чай в две другие чаши и протянула их Ярладину и Эйр. Они пили и обменивались быстрыми взглядами. Хирка почти слышала смех Римера у себя за спиной.

Только посмотри на них, сказал бы он. Посмотри, как они просчитывают свои ходы.

Хирка ответила бы, что на этот раз они не справились. Они хотят о чём-то просить, но просто-напросто не знают, как это делается. Она решила им немного помочь.

– Что вы здесь делаете? Мне кажется, Эйсвальдру сейчас больше чем когда бы то ни было требуется присутствие Ворононосицы.

Эйр посмотрела ей в глаза. Её веки отяжелели.

– Завтра я в последний раз понесу ворона. Я отдаю это место Римеру. Оно принадлежит ему. Он заслужил его.

Хирка боялась этого и надеялась на это. Завтра состоится смена Ворононосца. Им станет Ример. Ример, Ворононосец… Невероятная мысль. Но причина, которую они назвали, была фальшивой, как воронье серебро.

– Ты считаешь, что другого выхода у вас нет, потому что этого требует народ.

Эйр окинула её взглядом, отставила чашку и попробовала объяснить заново.

– Требования народа изменчивы. Мы придерживаемся лишь тех требований, которые предъявляем сами себе. Но ты права, Хирка. Народ видел его в зале Ритуала. Маннфалла видела его. Мужчины, женщины, дети, стражи, Колкагги… Они видели его, а он словно пришёл из легенд. Его принёс Поток и окружили вороны. И в нём течёт кровь Илюме. Священный ребёнок. Его любят и боятся. Но он отнял у них Всевидящего. А такой ущерб можно возместить, только если дать им нового. Так что завтра на ступенях лестницы в том, что осталось от зала Ритуала, я передам посох Римеру.

Хирка пожала плечами.

– Он всё равно забрал бы его, если бы захотел, – она бросила взгляд на Гарма, у которого дёрнулась верхняя губа – ещё немного, и он оскалит на неё зубы.

В разговор вступил Ярладин. Он хорошо знал своих коллег.

– Вам с Римером за многое придётся отвечать, Хирка. Вы уничтожили то, что было незыблемым с тех пор, как мы ведём своё летосчисление. Ущерб невосполним. Когда тебе не исполнилось и двадцати зим, ты не можешь понять всех последствий. Никто из нас не сомневается, что вы руководствовались благими намерениями. На вас оказывал давление Урд…

– Который был одним из вас, – вставила Хирка.

Он кивнул.

– Одним из нас. Но мы – этот Совет – всё, что не даёт этому миру расползтись по швам.

– Мир был здесь до вас, и он будет существовать ещё долго после того, как вас скормят воронам. Единственная угроза этому миру исходила от вас самих. От одного из вас. Ример был прав. Вы потерпели поражение, – Хирка почувствовала, как у неё зудит кожа. Знакомое тепло вытекало из пола и вливалось в её бёдра. – Можешь оставить Поток в покое, Эйр. Здесь он вам не поможет. Благодаря ему вы не будете казаться сильнее или умнее. И вам не станет легче убедить меня. Я слишком хорошо его знаю.

Зуд мгновенно прекратился, и трое гостей посмотрели друг на друга с нескрываемым изумлением. Их взгляды вопрошали: она играет или действительно может ощущать Поток, текущий по ним? На какое-то мгновение она пожалела о том, что выдала себя: наверняка Ример не поделился с ними всем, что знал. Существовал риск рассказать им слишком много. Но Хирка оставила все страхи позади. Страх был старым другом, тем, кого она слишком хорошо знала, чтобы бояться.

На улице ветер шумел в деревьях. Пара листьев цвета ржавчины протанцевала по полу и осталась лежать и подрагивать у края соломенной подстилки. Напоминание об осени. О том, что им всё ещё есть что терять. Хирка продолжила, пока они не успели обдумать её слова.

– Когда начинается церемония?

Эйр сжала переносицу большим и указательным пальцами. Под глазами у неё были тёмные круги. Они все очень устали. Гарм был раздражительным, у Ярладина начала затекать спина. Хирка неожиданно испытала сочувствие к ним. Общение с Советом стоило ей больше, чем она могла выразить словами. Но сейчас они балансируют на лезвии ножа. Они тоже многое потеряли. Если Ример захочет, они могут потерять всё.

– Вы сами воздвигли себе погребальные костры, – Хирка хотела, чтобы её слова прозвучали как утешение, но поняла, что у неё не вышло.

– Ты права, – ответила Эйр. – Мы многое проиграли. Наше величие настолько огромно, что мы можем признать, что ошиблись в Урде. Он – наша ошибка. У него был перевес в один голос. Но конец света не наступил. Мы всё ещё здесь, и мы создадим новый порядок в хаосе. С помощью Римера. И твоей.

Хирке хотелось расхохотаться от этих пустых слов, но она сдержалась. И она ничего не спросила. Она ждала. Эйр пришлось продолжить.

– Римера восхваляют – и совершенно справедливо – за то, что он остановил слепых. Он – новая надежда. Но пока ты здесь, они могут вернуться обратно.

Хирка попробовала разочарование на вкус и сделал вывод, что оно не слишком велико. На что-то подобное она и рассчитывала. Они пришли не для того, чтобы просить о помощи. Или о прощении. Они никогда не примут её как имлинга. И даже не примут её как чужака. Они пришли, чтобы просить её покинуть Имланд. Знали бы они, что, сидя здесь, лишь напрасно тратят своё время. У Хирки всё равно не было намерения остаться.

– Если они вернутся, мы снова их остановим. Мы знаем как.

– Но ты здесь не в безопасности, – сказал Ярладин. – Ты – дитя Одина. Гниль. Народ потребует твоей крови!

– Я думала, вы не потакаете изменчивым требованиям народа.

Ярладин замешкался всего лишь на мгновение.

– Им необязательно требовать этого. Если они захотят, они возьмут то, что им нужно. Жизнь в Маннфалле будет стоить тебе жизни. Многие хотят увидеть тебя на костре, Хирка.

– А я слышала, что многие считают меня Всевидящим, – Хирка отхлебнула чаю. Он остыл. Она почувствовала усталость от этой игры. – Называйте вещи своими именами. Вы заняты Римером. Вы боитесь того, что мы способны совершить вместе, и вам становится плохо в прямом смысле этого слова от одной мысли о том, что в Эйсвальдре поселится дитя Одина.

– Мы не хотим…

– В особенности дитя Одина, связанное с Равнховом. Эмблинг, которого вы поставили вне закона и который выставляет вас в крайне неблагоприятном свете каждый день, пока он жив.

Гарм резко встал.

– Мы теряем время! У неё нет ни малейшего желания помогать!

Эйр попыталась остановить его взглядом, но он вылетел из комнаты так, что только мантия мелькнула. Эйр посмотрела на Ярладина.

– Ты извинишь нас? – сказала она ему. Она хотела поговорить с Хиркой с глазу на глаз. Хирка вступила в разговор, пока Ярландин не успел подняться.

– Нет. Я буду говорить с ним, – произнесла она и кивнула в сторону Ярладина. Члены Совета вновь обменялись взглядами, после чего Эйр встала и покинула их. Хирка поставила котелок на угли и взяла его чашку.