Он указал на одно из многих мест, где плитки были заменены на плоские камни. Внутренний круг из камней меньшего размера был снесён.

Внутренний круг.

Совет часто называли Внутренним кругом. Хирка всегда думала, что это означает ближайшее окружение Всевидящего. Возможно, это тоже имелось в виду, но название, вероятно, имело гораздо более древнее происхождение, чем Совет, и было древнее идеи о Всевидящем. Хлосниан сжал переносицу пальцами и покачал головой.

– Они не знали, что имели! Может быть, это короткий путь в каждое из государств. Больше нет! – он всплеснул руками. – Разрушено. Навсегда.

Хирка постаралась утешить его.

– Но внешний круг ещё стоит. Это самое главное. Подумай, что, если бы мы никогда его не нашли?

Он кивнул, но, казалось, ничуть не ободрился. Сверху донеслось знакомое карканье. Куро опустился на вершину камня и уставился на карманы Хлосниана. Этот ворон способен учуять пирожное на краю света!

Внезапно до Хирки дошло, что она собирается сделать. На неё накатилась волна страха.

– Хлосниан, а там, откуда я родом, есть пирожные? Или медовый хлеб?

– Конечно.

Хирка сглотнула. Тех мелочей, о которых она ничего не знала, становилось всё больше. Они превращались в дыру, которая могла её поглотить.

– А у них там еда вообще есть? Звери? Лес? Погода?

Дыхание её остановилось, и она ухватилась за камень. Хлосниан обнял её обеими руками.

– Дитя, там есть всё, что тебе нужно!

– А откуда ты знаешь? Никто там не бывал, никто не встречал пришельца с той стороны. Никто не…

– Потому что, если бы дело обстояло иначе, тебя бы не было. Твои предки не могли бы существовать и произвести тебя на свет, если бы не жили в мире, который даёт им всё необходимое для выживания. Это логично, дитя. Логично.

В его взгляде была трогательная нежность. Он прав. Дыхание Хирки стало спокойнее. У неё есть предки. Она не одна. По словам Урда, у неё был отец, но она уже знала о нём больше, чем хотела бы.

Урд лгал. Он лгал обо всём.

– Пошли, – сказал Хлосниан и потянул её за собой на несколько шагов вперёд. – Вот место, из которого ты пришла.

Она уставилась на рисунок. Он был простым. Два бледных мужчины, один из них верхом на лошади.

– Откуда ты знаешь, что я оттуда?

– Эхм… Сочетание различных факторов. Надписи. Возраст рисунка. Ощущение Потока, когда…

– Хлосниан…

– Ни у одного из них нет хвоста.

– Значит, ты хочешь отправить меня в совершенно неизвестный мир, основываясь на том, что не видишь хвостов на изображении двух мужчин, которые стоят к нам лицом?

Хлосниан улыбнулся и закачал головой. Она сделала вид, что это её успокоило. Довольно сложно осознать, что она покинет этот мир, но вот осознать, что никто не знает наверняка, по какой дороге ей идти, было просто невозможно.

Она принялась разглядывать детали рисунка. Мужчины носили одинаковую одежду – кольчуги и белые плащи. На их груди она заметила следы красных крестов, уменьшавшихся к поясу. Возможно, семейные щиты.

Значит, там у них тоже есть воины.

Но позади мужчин находилось дерево, и это немного успокоило Хирку. Итак, это её новый дом? А вот камни, через которые ей предстоит пройти. Она подняла глаза, но не увидела ничего кроме гор. Никакого дрожания воздуха. Никаких признаков того, что имлинг перестанет существовать, если пройдёт между камнями с помощью Потока.

Как раз это и пугало больше всего. Пройти между камнями без Потока невозможно. В этом ей мог помочь Хлосниан или кто-нибудь другой. Но люди слепы к земле. Они подобны ей. Они не могут сливаться с Потоком.

Она может покинуть этот мир, но она никогда не сможет вернуться.

Гонг ударил девять раз перед тем, как Хирка покинула Эйсвальдр и зашагала по улице Даукаттгата. Из-за воцарившегося мрака было легко оставаться незамеченной, хотя Хирка уже переоделась в свои вещи – поношенные, но приятно знакомые.

Праздник всё ещё не закончился. Легко одетые женщины липли к кричащим мужчинам у дверей таверн. Некоторые уже завершили отмечать день Ворононосца и были готовы вернуться домой. Другие валялись на скамейках – завтра они проснутся с похмельем. Она могла бы им помочь. Она могла бы подать им луковый суп и травы в самый нужный момент, но завтра её уже здесь не будет.

Хирка плотнее закуталась в тяжёлый шерстяной плащ цвета еловой хвои – подарок Ярладина. Сначала член Совета показал ей плащ, достойный Ворононосца, из чистого шёлка, расшитый серебряными нитями и синими камнями. Такой плащ будет привлекать внимание, в какой бы мир она ни попала. Она поблагодарила и отказалась, и в редкий момент понимания член Совета принёс ей этот простой плащ. Хирка испытала облегчение от его полной обычности. Его единственной задачей было греть и скрывать её. Вот и всё, что надо. Никто не видел, что у неё нет хвоста, а капюшон скрывал рыжие волосы.

На углу у тёмной мастерской набивщика мебели Хирка свернула с Даукаттгаты. На берегу реки чёткая сеть улиц превращалась в лабиринт переулков. Хирка недолго прожила здесь, но она знала их как свои пять пальцев. Чайный дом находился на реке и был похож на плот. Фонарь снаружи был потушен, но внутри виднелся свет очага. Вокруг низких столов было пусто, но чаши и подносы ещё не убрали. Заведение Линдри тоже было открыто допоздна. Наверное, это неудивительно. Смена Ворононосца происходит не каждый день. Особенно если новый Ворононосец ни дня не просидел на своём кресле.

Хирка открыла дверь, и ветер, залетевший в помещение, глухими звуками поведал о её приходе. Линдри оторвал взгляд от коробочек с чаем, чтобы сказать, что заведение закрыто, но увидел Хирку и замер. Из-за морщин на его лице можно было подумать, что он улыбается, даже когда он этого не делал.

Она прошла между столами и подошла к нему. Линдри одной рукой облокотился о составленные ящики с чаем, а другой упёрся в бедро. Попытка показаться строгим провалилась. Хирка прикусила нижнюю губу, чтобы заглушить горе, которое испытывала. Горе от того, что ушла от него, не сказав ни слова, и от того, что ей придётся поступить так ещё раз. Он кивал безо всякой цели и смысла. Так делают старики, чтобы подчеркнуть, что дела обстоят именно так, как обстоят. А потом он дрожащими руками притянул Хирку к себе и тихо похлопал по спине. Он, наконец, заговорил хриплым голосом:

– Почему ничего не сказала, Рыжая?

Хирка не ответила. Она положила подбородок ему на плечо и закрыла глаза.