В соседнем зале (18), кстати, вовсю кипит и пенится венецианская лазурь – с роскошным экземплярами двух Бассано, Бордоне, Пальма-старшим и Веронезе, к которым, видимо, для дополнительного веса добавлен Эль Греко. Апофеоз школы, впрочем, случается через зал, уже на выдохе, в преддверье декоративно-прикладных излишеств из коллекции Дзери. Есть там, почти напоследок, особенно симпатичный простенок, где на черную стену выставили четыре ведуты Гварди, россыпь эскизов Тьеполо, конечно, Каналетто и Белотто, разумеется, Лонги, особенно хрупких своей необязательностью – целый набор исключений, из которых и можно составить умирающий город.

Да, в зале до этого случился последний выплеск международных возможностей бергамских коллекционеров, дотянувшихся не только до залетных неаполитанцев, малых голландцев и пышнотелых фламандцев во главе с одиноким Рубенсом.

Наблюдать в музее за тем, как XVI и XVII века с их тяжеловесным, словно бы намокшим от избыточной сытости барокко, постоянно выруливающим в сторону классицизма, кружат на месте, менее интересно и продуктивно, чем схватывать параллели в развитии разных школ на нижнем этаже. Этими эпохами понимающие собиратели занимались с меньшей увлеченностью, из-за чего искусствоведам Академии Каррара приходится делать головокружительные экспозиционные пируэты, ложащиеся уже на засыпающее эстетическое чувство, давным-давно убаюканное всеми предыдущими крючками и придумками, которые всегда выполняют свои функции в счет и заем будущих эмоций. И чем четче кураторский расчет, тем быстрее эти резервуары внимания исчерпываются: недостатки и теневые стороны есть у всего, даже у бесперебойно стреляющих ружей.

………………………...............

Я так подробно останавливаюсь на свойствах бергамских коллекций, так как они составили неповторимый интеллектуальный конструкт, оказывающийся не только памятником истории искусства, но и странным символом внутренних устремлений самого Бергамо, расположенного, мягко говоря, в стороне от наезженных дорог. Добираться сюда долго и проблематично, нужна какая-то явная, более чем очевидная цель для туристического визита (тем более что страну, чуть ли не сплошь состоящую из поточного паломничества, удивить богатым музеем вообще-то сложно). Но Бергамо удается – пока академия была закрыта на реновацию, собрания ее метались по странам и континентам, создавая славу родине, отрабатывая единственно верные пиар-стратегии по полной.

Попадая в Бергамо ради Лотто и Морони, внезапно обнаруживаешь целый короб сокровищ, а также странную структуру противостояния темпераментов нижнего и верхнего городов, дополнительно обрамляющих претензию на центровое значение. У бергамских собственная гордость, и Академия Каррара – хороший пример того, каких ништяков можно насобирать с помощью одного отдельно взятого музея. А когда к нему подстраивается галерея модернистской классики да аутентичные маршруты в поисках церквей Лотто, в конце концов окажется, что, против всех правил, Басса побеждает Альту.

По красоте концепции и парадоксальности ее решений этот кейс оказывается таким же мощным, как предолимпийская перестройка Барселоны, сумевшая не только полностью перекроить ландшафт береговых районов, но и переломить судьбу целого региона.

Каждый раз перед новым городом грудь схватывают томительные ожидания, как перед очередным экзаменом. Во-первых, не знаешь, какая конфигурация парковок и главных площадей ждет. Во-вторых, давит груз предварительного знания: на протяжении жизни про каждый из топонимов слышал, видел, читал столько всего, что как же поднять этот груз и не надорваться, если оно постоянно, годами, маячило сбоку, было на слуху, цепляло ассоциациями?

И каждый раз повторяется одна и та же ситуация, когда лодка всех ожиданий разбивается о конкретику обстоятельств – приезда, ландшафта, парковки, точки входа в город, – которые и запускают свои собственные процессы.

Сегодня ночью думал об уже освоенных городах: под натиском новых впечатлений они не просто отступают в тень, но возвращаются, пытаются вернуться к своему изначальному умозрительному состоянию, свернуться – к тому образу, что веками складывался и каменел в моей голове. Крайне интересный, между прочим, процесс подавления и вытеснения реальности. Апофеоз торжества «имен».

Сегодня в Мантуе облачно, то есть все шито-крыто и с переходом в туман. Воскресное безвременье с поправкой на октябрь. Главное – не останавливаться, не вязнуть в лени и частностях: дороги-то сегодня пустые. Точно молочные реки да кисельные берега.