Бэнкс и Алекс, обе в собственных масках, подняли шашки вверх, оставляя за собой дымовой шлейф.

– Ладно, брось сразу несколько, – крикнул я Уинтер. – Устрой настоящий хаос!

На ходу она швыряла контейнер за контейнером, пока не израсходовала весь запас. Дымка стала настолько густой, что мне пришлось сбавить скорость из-за плохой видимости.

Отпустив мою талию, Уинтер взяла две шашки в руки и подняла их вверх.

– Ух! – выкрикнула девушка сквозь смех.

Сделав финальный круг вместе, мы завершили нашу эскападу и помчались к таверне.

Люди бросались врассыпную по улицам, стоило дрону пролететь мимо, и исчезали в дыму.

Я слез с байка, поднял маску и спросил, помогая Уинтер:

– Тебе весело?

Выбросив контейнеры, она натянула рюкзак обратно на спину.

– Не знаю. – Девушка рассмеялась. – Какова цена этого веселья?

– Ты застрянешь со мной до конца жизни, – ответил я, приобняв ее за талию. – Фигово будет.

Едва мы направились к зданию, я оглянулся через плечо на Кая.

– Мы не заметили охраны у входа, – сказал друг. – Возможно, он еще не появился.

Отец здесь. Эти ежегодные сборища – единственное время, когда он приглашал уважаемых бизнес-партнеров в свой дом. Точнее, настолько близко к дому, насколько считал нужным. Гэбриэл методичен в своих привычках; гордость не позволила бы ему пропустить или отменить мероприятие.

– Идем, – распорядился я.

Мы вошли в таверну, которая давно превратилась в нечто большее. Это был революционный трехэтажный клуб для встреч с каминами, подлинными деревянными полами в некоторых помещениях, напитками и блюдами на любой вкус, приватными комнатами для игры в покер.

Тут собиралась клиентура побогаче той, что сейчас гуляла по улицам в тучах дыма.

Мужчины – в костюмах и смокингах, женщины – в коктейльных платьях и полумасках на глаза.

– Рассредоточиваемся, – произнес я.

Никто из нас не снял маски. Смешавшись с толпой, но стараясь держаться на периферии, мы разошлись в разные стороны. В тесном зале было чересчур людно. Лавируя между столиками, мы разглядывали гостей в тусклом свете свечей.

Я знал, что он здесь. Отец должен быть либо где-то в комнате, либо на другом этаже.

И вдруг я увидел его. В самом центре, перед винтовой лестницей. Он стоял с еще одним мужчиной и потягивал выпивку.

Отец, как всегда, надел черный костюм, только с белой рубашкой без галстука на сей раз.

Уилл подошел к нам. Я сжал руку Уинтер.

– Тут слишком много людей, мать твою, – сказал он.

Кивнув, я ответил:

– Мне казалось, он выберет приватный обеденный зал.

Мы не могли сделать это на публике.

– Как нам затащить его туда, где никого нет?

Я не знал. Мне нужно было подумать. Окинув взглядом комнату, я заметил его охранников – трое стояли по периметру, а снаружи, вероятно, дежурили еще двое.

То, что нам придется нейтрализовать охрану, я предвидел, но думал, это произойдет на втором или третьем этаже.

Меньше народу. Меньше свидетелей. Если начнем гадить здесь, копы ворвутся внутрь через секунду.

– Вам нужно заставить всех остальных уйти, – наконец, ответила Уинтер вместо меня.

Я посмотрел на нее сверху вниз.

– И как мы их заставим? – уточнил Уилл.

Она сняла свой рюкзак и достала две последние дымовые шашки.

– Хотя бы раз все будут наравне со мной, – пошутила девушка.

То есть будут спотыкаться и искать выход вслепую. Улыбнувшись, я забрал шашки и отдал одну Уиллу.

– Один на одного, – сказал я ему.

Парень ушел, на ходу передавая остальным оборонную стратегию, которую применяли в баскетболе для блокировки защитников в решающие моменты.

Я снял маску, пригладил волосы и одернул костюм.

– Следи за дверью, – произнес я одними губами только что вошедшему Льву.

У меня мелькнула мысль оставить Уинтер здесь – не хотел, чтобы отец ее увидел, – но так она окажется уязвимой для его людей.

Взяв ее за руку, я повел девушку за собой и направился прямо к отцу, схватив бокал с подноса. Его собеседник заметил, что глаза Гэбриэла были прикованы ко мне, уловил намек, извинился и медленно отошел.

Отец посмотрел на меня, потом перевел взгляд на окружающих нас людей, наверное, гадая, как далеко я намеревался зайти.

– Чего ты хочешь? – спросил он.

Шагнув вперед, я остановился перед ним и сделал глоток.

– Тандер-Бэй, – ответил я тихо.

– Ты можешь получить гораздо больше.

– Уйди, – приказал я, проигнорировав его слова. – Или я тебя заставлю.

Гэбриэл лишь рассмеялся, тоже отхлебнув из своего стакана.

– Со мной не так уж легко справиться. – Он глянул на меня с ухмылкой на вытянутом лице. – Ты до сих пор остаешься паршивым ребенком. Крутой со всеми, кроме меня.

Уинтер сжала мой пиджак сзади и уткнулась лбом мне в спину, напомнив, что она рядом.

Но я не сводил глаз с отца, понимая – он прав. Еще ребенком, когда я наконец-то обрел голос и стал перечить людям, сокрушать всех, кого считал угрозой для себя, причинять боль другим, чтобы не страдать самому, я его все равно боялся, потому что нуждался в нем. Насколько хуже сложилась бы моя жизнь без защиты, обеспеченной отцовскими деньгами и влиянием?

На определенном этапе я начал задаваться вопросом: вел ли я себя так, потому что мог? Или мое поведение являлось единственным способом выжить в том доме? Ведь одиннадцатилетних детей не должны посещать мысли о самоубийстве.

Гости в зале всполошились. Я не отводил взгляда от глаз отца. Мои друзья вернулись, и Уинтер была со мной, поэтому я совершенно не сомневался – никакими угрозами отец не изменит курс моих действий. Мне больше не нужен ни он, ни его состояние, ни его защита. Я хотел, чтобы Гэбриэл исчез.

Подальше от этого города, подальше от нас.

Если он откажется уехать добровольно, я без колебаний воспользуюсь той маленькой флешкой с компроматом. Может, этого окажется недостаточно для его уничтожения, однако попытка – не пытка.

Послышались выкрики людей, пока голубой дым из двух шашек, незаметно сброшенных Уиллом в углах, густо заволакивал тесную комнату.

Мы с отцом пристально смотрели друг другу в глаза. Люди суетились, спасались от дымовой атаки, кашляя и боясь испачкать свои наряды.

Губы отца изогнулись в легкой улыбке – он понял, что происходит. Я ответил ему аналогичной ухмылкой.