Не разжимая пальцев, Шут вскинул руки и прижал их к сердцу. Он облизнул губы.

– Мне остается уповать лишь на то, что, если бы нечто столь ужасное случилось, я бы увидел это во сне. Но пока мои сны ничего такого не предрекают. И потому у меня есть надежда. – Он резко мотнул головой, словно пытаясь вытряхнуть оттуда вопрос Ланта. – Все поняли свою задачу? Никто не возражает?

Я не кивнул, но, похоже, никто этого не заметил.

Спарк ответила за всех:

– Мы согласны. И может быть, теперь вы сможете заснуть.

Шут потер лицо ладонями, и только тут я заметил, что он весь извелся от нетерпения. Лишь благодаря урокам Чейда я сумел взять себя в руки и сказать спокойно и сердечно:

– Ложись спать, старый друг. Нам с Пером тоже пора в гамаки, скоро наша вахта. Нам всем надо отдохнуть, пока есть возможность.

– Пока есть возможность, – согласился он.

Мы вышли из каюты, и Спарк благодарно кивнула мне. Мы с Пером отправились на боковую, Лант увязался за нами. Когда мы отошли достаточно далеко от каюты Шута, он поймал меня за рукав и заставил остановиться.

– Ты веришь, что Би жива? – понизив голос, спросил Лант.

Пер подошел ближе, чтобы слышать.

Я ответил, осторожно подбирая слова:

– Шут верит в это. Он хочет прежде всего найти ее. Мне нравится такой план. – Это была ложь. Я добавил: – Но это не помешает мне убить всех, кто похитил мою дочь.

На этом мы и расстались. Я снова завалился в гамак, но заснуть уже не смог.

* * *

Дни тянулись один за другим, а вокруг ничего не менялось. Вставая, чтобы заступить на вахту, и прежде чем идти спать, я окидывал взглядом горизонт, но, куда ни посмотри, была одна лишь вода. Погода стояла хорошая, постепенно теплело. Мы все успели загореть, лишь кожа Янтарь оставалась светло-золотистого оттенка, не такая бесцветная, как у Шута в молодости, но намного светлее, чем у лорда Голдена. Когда-то Шут рассказал мне, что считается, будто Белые Пророки, исполнив свое предназначение, становятся смуглее. Его кожа сделалась, наоборот, светлее, и я гадал, не означает ли это, что Слугам удалось помешать ему достичь цели. Янтарь помогала на корабле чем могла: чистила репу и картошку, сращивала концы канатов. Работая с тросами, она снимала перчатку, и пенька легко расплеталась и сплеталась по велению ее серебряных пальцев. У меня это вызывало неприятные воспоминания о том, как Верити шлифовал своего каменного дракона, и я старался не смотреть на нее за этим занятием.

Янтарь проводила с Совершенным больше времени, чем хотелось бы капитанам. Совершенный радовался ее обществу, и часто, когда она играла для него, к ним присоединялись Кеннитссон и Эйсын. Пеструха тоже любила проводить время возле изваяния. Я был очень занят, а Янтарь подолгу сидела на полубаке, так что мне редко выпадал случай повидаться с Шутом и некогда было задумываться о том, как отстраненно держится Янтарь.

Мы продвигались к цели медленно. Океанские течения не благоволили нам. Погода стояла благоприятная, но ветер то и дело менялся. Бывали дни полного штиля, когда паруса беспомощно обвисали. Порой, глядя на бесконечную воду вокруг, я сомневался, что мы вообще движемся. Чем дальше на юг, тем становилось теплее. Наступило лето, и вечерами солнце подолгу не садилось.

Однажды я пораньше отправился спать, закрыл глаза. Я устал, мне было скучно, но сон не шел. Попытался сосредоточиться в настоящем, как учил меня мой волк, отбросив тревоги о будущем и мысли о прошлом. Это всегда давалось мне нелегко, и тот день не стал исключением.

Я лежал неподвижно, надеясь уснуть, и тут в Силе раздался шепот.

Пап?

От потрясения я вздрогнул, попытался сесть и потерял ее. Нет, не так. Ляг, лежи тихо, дыши медленно и глубоко, жди… Жди. Словно затаился на дереве над звериной тропой в ожидании добычи. Жди…

Пап, ты меня слышишь? Это Неттл. Я получила твое письмо голубиной почтой, и у меня есть для тебя новости. Пап?

Я медленно, глубоко дышал, с трудом удерживаясь на грани сна и бодрствования. Наконец решился погрузиться в поток Силы. Казалось, он стал слабым, почти неуловимым.

Неттл, я здесь. У тебя все хорошо? Как твой ребенок?

Меня пробрала дрожь. Дитя Неттл, мой внук. Все эти недели я о них даже не вспоминал.

Еще не родился. Но уже скоро. Ее ответ был тихим, будто подхваченный ветром шепот, но вместе с ним пришло ощущение благодарности и приязни оттого, что моя первая мысль была о ней и ее ребенке. Мы получили твое письмо, но я не все поняла в нем. Зачем ты просишь отправить в Кельсингру целителей, владеющих Силой?

Я думал, так будет лучше для всех.

Я открыл ей свой разум и дал ощутить, как больно мне было смотреть на искалеченных обитателей чащоб. К этому я прибавил практические соображения: если бы мы помогли этим людям, это стало бы началом нерушимого союза, а кроме того, исследуя Кельсингру и все, что там сотворено Силой, мы сумеем лучше понять природу магии. Я предостерег ее о Серебре и сообщил, что, по моему убеждению, это то самое вещество, в которое Верити окунул руки, чтобы закончить своего каменного дракона.

Оно невероятно мощное и опасное. Смотри, чтобы Чейд не пронюхал о нем, а то он не успокоится, пока не заполучит его для опытов. Как там Чейд? Я скучаю по нему, и Лант тоже.

Тсс! Не произноси мысленно его имя!

Ее предупреждение запоздало. Я ощутил легкое дуновение: так бриз играет с парусами, прежде чем мощный порыв ветра наполнит их. А потом Чейд ворвался в мой разум, стирая меня. Он был безумен, торжествовал в своем сумасшествии и наслаждался Силой.

ФИТЦ!

От его громогласного зова мою сущность выплеснуло в поток Силы. Он завертелся водоворотом, промочив меня насквозь, словно Чейд бешено размешивал варево в котле.

ВОТ ТЫ ГДЕ, МОЙ МАЛЬЧИК! Я ТАК ПО ТЕБЕ СКУЧАЛ! ИДЕМ, МНЕ СТОЛЬКО НУЖНО ПОКАЗАТЬ ТЕБЕ!

Дьютифул! Все круги, ко мне! Ко мне! Держите лорда Чейда! Не давайте ему выплескиваться!

Меня вырвали из тела. Я растянулся, стал тонким и неглубоким, как лужа вина на столе. Я стал мельтешением снежинок на ветру, тающим облачком пара от дыхания в морозную ночь. Кто-то кричал и плакал, кто-то с кем-то боролся. А потом отчетливо, как каплю ледяной воды, угодившую за шиворот, я ощутил робкое прикосновение другого разума.

Пап? Ты мне снишься? Пап?

Мы с Би никогда не соприкасались разумами в потоке Силы. Я не мог слышать ее голос, не мог видеть ее лицо. Но ощущение, которое я уловил, могло исходить только от Би, в этом не было никаких сомнений.

Би? Это ты? Так ты жива?

Пап? Где ты? Почему ты не пришел спасти меня? Пап?

Би! Где ты? – Узнать это было для меня важнее всего.