Мне давно не было так хорошо, как сейчас. Тело, наполненное сладкой истомой приятно ныло. Я не могла не признать, мой муж отлично знает, как ублажить женщину, которую любит. И это было второй мыслью, которая не давала мне покоя.

Мне понравилось... Мне, мать вашу, безумно понравилось быть с ним. С таким... Да, он называл меня Иссой, но я так привыкла носить чужие имена, что это меня совсем не покоробило. Но его нежность, его ласка, его любовь... Где-то в моей душе что-то изменилось. Я смотрела на спящего Адрея и больше не испытывала ненависти к человеку, сломавшему мне жизнь. И ненавидела себя за это. И боялась...

А вдруг это и есть тот самый проклятый гвоздь, за который зацепилось платье служанки?

Глава 7

Утро вечера мудренее... Эта поговорка из мира Елены Анатольевны, лучше всего объясняло то, что случилось.

Ошеломленная сказочной ночью с мужем, я так и заснула в его объятиях. Но утром все изменилось. Меня разбудил чувствительный тычок под ребра и яростный рык:

— Что ты здесь делаешь?

Я открыла глаза. Адрей смотрел на меня с привычной злобой ненавистью. Стало ясно, ничего не изменилось, а я не загадочная Исса, с которой мой муж становился другим человеком. Я даже не стала отвечать, просто откатилась подальше, на свою половину кровати и закрыла глаза. Прошло не больше пары часов, как я заснула. И спать мне хотелось гораздо больше, чем устраивать разборки. Но кто бы мне позволил.

— Что разлеглась?! — Адрей шипел, как рассерженный гусь, — вставай! Иди приготовь мне завтрак, жена, — из его уст это прозвучало, как самое страшное ругательство.

Да, вчера я была права, этот негодяй решил, что ему удалось «перевоспитать» меня. И теперь он снова надеется на мою покорность и беспрекословное послушание.

— Отвали, — буркнула я, тем не менее вставая с постели.

Мне надо было срочно выпить противозачаточный отвар. И, вообще, как я могла засомневаться?! Надо было сделать это сразу, а не млеть от ласки, предназначенной совсем для другой женщины. А я, как полная дура, стала думать, что все не так плохо... Я усмехнулась про себя. Неужели я так сильно соскучилась по простой человеческой любви и ласке, что готова была простить Адрея после одной ночи?! Спросила и сама же ответила... Да, именно так и соскучилась... Гирем за все эти годы, так и не появился в Яснограде. А других любовников я не заводила. Это было слишком рискованно. И потом, никто из мужчин не вызывал во мне никаких чувств. А я не баронесса Шерши и не могу спать с мужчиной только потому, что он красивый мужик.

В этом году мне исполнилось тридцать, а у меня ни семьи, ни своих детей... Я вдруг так остро почувствовала свое одиночество... Да, у меня есть Анни и Лушка, и я их очень сильно люблю. Но прямо сейчас мне так отчаянно захотелось простого женского счастья рядом с любимым мужчиной, что на глаза навернулись слезы. Я всхлипнула и прикусила губу.

Все это будет, прошептала про себя, стараясь быть как можно убедительнее. Только чуть позже... Когда мой брат сядет на трон. Убеждала и сама себе не верила... Мне уже тридцать! А сколько будет, когда все закончится?! Сорок?! Пятьдесят?!

Тоска по той жизни, которой у меня никогда не будет, стала невыносимой. Слезы сами хлынули из глаз, пряча весь мир за полупрозрачной пеленой, искажающей все вокруг. Чтобы Адре не увидел и не стал насмехаться над моей слабостью, я схватила подушку и прижала ее к своем лицу. Я пыталась сдержаться но не могла. Рыдания прорывались сами, мои плечи вздрагивали против воли, я кричала в подушку, выплескивая скопившуюся боль...

— Да, ладно, — Адрей нахмурился и отошел от кровати. — Я сам прикажу принести нам завтрак... Тебе как обычно кашу и взвар с булочками?

И я кивнула, не поворачиваясь и не меняя позы. Что угодно, лишь бы он ушел поскорее и оставил меня одну. Я пока не была готова перестать плакать. Хлопнула дверь и я плашмя повалилась на кровать, давая волю слезам.

Из спальни я вышла еще не скоро. Надо было выплакаться, умыться и привести себя в порядок, чтобы не пугать окружающих покрасневшими глазами. Горничная уже принесла мне кипяток, и я проглотила горячий отвар из травки баронессы Шерши и теперь надеялась, что все обойдется.

Адрей ушел, но мой завтрак стоял на столе заботливо накрытый клошем.

Это утро было одним из самых трудных за всю мою жизнь. Не физически, морально. Я жевала булочки, запивая их взваром, и не чувствовала вкуса. Раздрай, творившийся в душе никуда не делся. У меня было столько дел, что сидеть и предаваться праздным размышлениям просто не было времени. Но я никак не могла заставить себя встать и идти работать. Случившееся ночью, что-то изменило во мне. Не впервые я думала о том, как бы сложилась моя жизнь, если бы не мое истовое желание добиться справедливости и вернуть корону наследнику моего отца... Но сегодня тоска по несбывшемуся накатила, как никогда. И я должна была собрать себя по кусочкам и заставить идти вперед.

Я снова ощущала себя стоявшей в темном провале тайного хода. И никак не могла решиться сделать первый шаг. Тогда, много лет назад, это было проще, я не знала, сколько мне придется преодолеть, чтобы дойти до цели. Но сейчас мне стало страшно, что я потрачу всю свою жизнь на эту дорогу. И никуда не приду.

— Мам? — дверь приоткрылась без стука, и в щели появилась голова Анни, — можно к тебе?

Я кивнула, чувствуя, что если открою рот, то слезы хлынут снова. Она знала, что мне плохо и пришла, чтобы успокоить меня. Глаза защипало... Моя девочка... Моя дочь... Моя Анни...

— Мам, — Анни подошла и с тяжелым вздохом взобралась ко мне на колени. Как раньше. Она очень давно так не делала. Она обняла меня и, прижавшись губами к уху зашептала, — все будет хорошо, мам. Все будет так, как ты мечтаешь. Поверь мне, я знаю. Главное, когда придет время, доверься своему сердцу. Не слушай никого, и свою голову не слушай. И тогда все будет хорошо...

Я кивнула и, обняв дочь, прижала ее к себе... Идти гораздо легче, если ты не одна. И если знаешь, что где-то впереди тебя ждут.

— Ты не