– А десять лет назад стали появляться первые слухи, что Сиан всё-таки жив, – Милаш перехватил роль рассказчика. – Но они были такими неявными, что мы не очень верили. Они стали сильнее два года назад. Многих среди родственников Аррексов не устраивало, что наследницей осталась Дейна. Найти источник слухов мы так и не смогли. Но если Сиан действительно жив, то Малая Корона будет ему интересна хотя бы потому, что она якобы даёт защиту от мести Большой Короны. Право, – виконт ухмыльнулся, – меня порадовало, что мы ошибались в возможностях Корон.

Рассказ прервал драконий рык, и собравшиеся обеспокоенно прислушались.

– Это Варон, – Дония могла узнать ящера брата по голосу. – Похоже, он нашёл Риана.

Дверь распахнулась, и внутрь заглянул возбуждённый Шширар.

– Господин, граф Риан прибыл.

– Отлично, – хищно улыбнулся Ссадаши и, прихватив Дейну, пополз на выход.

Они сразу увидели две коренастые фигуры, замершие рядом с воротами. Разносился гулкий голос хозяина дома.

– …вы уж простите за холодный приём, мы с ним малость не ладим… О, наагалей! – купец добродушно улыбнулся подползающему гостю. – Я тут едва вашему тестю от ворот поворот не дал. Впотьмах решил, что соседушка снизошёл до визита.

Рин кивнул на стоящий по другую сторону улицы особняк.

– Есть у нас тут одна горделивая птица, которая клюв от нас, простых трудяг, воротит.

– Да неужто мой тесть так похож? – рассмеялся Ссадаши.

– Да ещё как! – хохотнул Рин и хлопнул молчаливого графа по плечу. – Одно лицо, фигура и лысина. Только вы, господин, крепче будете. Соседушка у нас из заржавшихся, телом оплыл. Но право, если б я его днём не видел, решил бы, что схуднул. Так похожи, что мочи нет.

– Похожи? – повторил подошедший Милаш.

Они с Ссадаши переглянулись и одновременно посмотрели на особняк. Граф Риан проследил за их взглядами и повернулся всем телом, чтобы окинуть хмурым взором высокие кованые ворота.

– Эй! – Дейна охнула, когда Ссадаши совершенно неожиданно хвостом впихнул её в могучие объятия Шширара.

– Шерр, тётка на тебе, – не оборачиваясь, сообщил Милаш.

– Я с тобой! – не согласилась Дония, но племянник легко подхватил её и, взвалив на плечо, понёс к дому. – Поставь меня!

– Не смейте лезть в неприятности без меня! – ярилась Дейна, которую уносил Шширар.

– Господа? – купец обескураженно посмотрел на гостей.

– Надо проверить соседа, Рин, – протянул Ссадаши, – а то ночь такая… Вдруг у него проблемы. Смотри, лишь пара окошек светятся.

– Ага, – поддержал его Милаш. – Мы сходим спросим, не нужна ли помощь.

Граф Риан сильнее свёл брови и первым шагнул к особняку.

Глава XLIX. Проклятый род

Графа Риана перехватили у самых ворот. Тащиться к предполагаемому врагу в открытую, как деликатно выразился Ссадаши, было недальновидно. Милаш не боялся упасть в глазах зятя и прямо заявил, что Риан где-то позабыл мозги. После короткого обсуждения решили, что к особняку стоит подбираться с заднего двора или с востока через сад. Смотря где меньше охраны будет.

Ссадаши оценил молчаливость будущего тестя. В какой-то момент ему даже показалось, что перед ним замаскированная Тейсдариласа, а длинный тощий симпатяга – помощник графа – притворяется им самим, Устами наагашейдисы.

– Это у него эмоции внутри бурлят, – тихо объяснил чуть позже Милаш. – Чувствительный. Сейчас злится, вот горло и перемкнуло. Страшно на него было смотреть, когда ты Деда проткнул и Дейну умыкнул… – виконт укоряюще прицокнул.

Всей толпой тащиться в дом предполагаемого злодея было глупо. Вдруг там добропорядочный подданный Давридании. Настрочит потом жалобу императору, а тот и так в делах утопает.

Но ни Ссадаши, ни Милаш, ни тем более граф Риан не захотели проявить разумность. Арреш вместе с Шемом крутились неподалеку и выражали молчаливый протест, чтобы наагалей куда-то уползал без них. Лощёный помощник графа, казавшийся неоперившимся юнцом, упёрся, не желая оставлять его сиятельство. И только Милаш спокойно и меланхолично покуривал очередную папиросу, игнорируя вопли разъярённой сестры, доносившиеся из дома.

– Вот глотка-то лужёная, – то ли восхитился, то ли устрашился господин Рин.

Идти, конечно, нужно было тому, кто знал Сиана в лицо. Милаш не хотел пускать Риана, потому что тот смертный и импульсивный. Ссадаши рассказывал, что имел дело с проклятийниками и лучшей кандидатурой на роль соглядатая был сам Милаш. Если и нарвётся на проклятие, то, как в истории с Дедом, хуже будет проклявшему. Но проще было повернуть Нолин в сторону Шаашидаша, чем уговорить графа Риана остаться в доме купца в компании «соскучившихся» детей.

Поспорив ещё немного, мужчины решили, что Ссадаши поползёт прямо к парадному входу, ни от кого не скрываясь. Мол, спросить у хозяина дома, не нужна ли ему помощь. Проклясть долгоживущего нага[1] очень сложно, а от обрушившейся колонны он как-нибудь увернётся. Тем более опыт общения с лекарелами у Ссадаши был: недоброжелатели у него имелись среди всех народов Давридании.

А Милаш и Риан тайно последуют через сад. Если они увидят, что хозяин дома не Сиан, то повернут назад и подадут знак Ссадаши, чтобы тоже не задерживался.

Пришлось взять с собой вороватого Шема. Наагалею, как знатному господину, не пристало ползти без сопровождения, а от Шема с его шаловливым хвостом хотя бы будет прок.

Ворота соседнего особняка были заперты. Что странно, сторожа рядом не оказалось.

– Эй, есть тут кто? – позвал Ссадаши, но по кустам только ветер прошелестел.

Пока Шем возился с замком чугунной дверцы, наагалей осматривал дом. Несколько вычурный, помпезный, как и многие здания в этом районе: деньжата у местных хозяев водились, а вот художественный вкус на торгах не купишь. Фасад особняка украшал ряд из шести колонн, к которым вела широкая лестница из белого камня, огороженная вместо перил разнообразными статуями, порой мало связанными друг с другом. Свет бил только из двух окон, на втором и третьем этаже. Вход едва-едва освещал один-единственный фонарь, хотя блики света играли в стёклах ещё пары десятков таких же. В обычное время парадный вход наверняка сиял так, что свет бил в окна соседей и мешал спать.

Замок щёлкнул, и Шем почтительно открыл дверцу перед господином. Ссадаши величаво заполз, осмотрелся и прищурился.

Никого.

На улицах смута, а здесь никто не вышел оберечь покой богатого дома? Неужели птичка уже спугнулась?

По коже скользнуло липкое