Я рассмеялась. Кайла всегда умела разрядить обстановку.

– Ну, и что у вас с ним? – спросила она.

Показалось, я ослышалась.

– Извини?

– Да брось, мне любопытно. В последнее время не перепадает никаких сплетен. Кортни замужем и уныло верна мужу. Друзей у меня почти нет, а если и есть – то такие же семейные пары. От той Кайлы, о которой говорил весь город, не осталось и следа. Но я же помню, как весело было обсуждать чужие романы. Так что у тебя с ним?

– Ничего. – Я покачала головой. – Он всего лишь ментальный целитель.

– Ага, и поэтому он рискнул работой и свободой, чтобы тебе помочь. Потому что он – всего лишь целитель! Да если кто-то узнает, что он перестал давать пациентке лекарства, выпустил ее на свободу и поддерживал ее бред, то господин Дельвего навсегда лишится таблички на двери.

– Он просто хочет отомстить за сестру.

– И именно поэтому не погнался за папой, а кинулся вытаскивать из воды тебя.

– Не всем быть такими, как я. Большинство нормальных людей не могут пройти мимо избитого и тонущего человека.

– О нормальности – не в нашу семью, – фыркнула Кайла. – Ты говорила с Кортни?

– Да, утром. Она… выразилась предельно ясно.

Сестра вздохнула, и я поняла: она тоже с ней говорила.

– Кортни боится. За ребенка, за нас всех. Сначала на нее свалилась ответственность, теперь – правда об отце. Она не знает, кому можно верить. К тому же ее пугает это место. А когда ты вдруг оказываешься там, где тебе уже было плохо…

Я вздрогнула, увидев бредущую по пляжу Хейвен. Точнее, мне показалось, что это она. Но когда хрупкая фигурка в светлом одеянии приблизилась, я поняла, что не видела эту девушку раньше. Хотя знакомые черты в ней все же угадывались, но я никак не могла вспомнить, где ее видела.

– Ты ее видишь? – спросила я Кайлу. – Слышишь песенку?

– Что? Нет, я ничего не слышу.

Девушка остановилась и подняла на меня взгляд пустых глазниц.

– Хантер! – задохнулась я. – Хантер!

– Ким, ты в порядке? – Кайла нервно закусила губу.

Я повернулась к ней. Руки дрожали, когда я схватила ее за плечи.

– Я знаю, где отец! Дом из этой песенки, он существует!

– Мы придумали ее вместе. Я и Жизель. Чтобы меньше бояться. Я почти ничего не помню, только какой-то темный подвал. И ее.

– Мою сестру?

Райан был мрачнее тучи. Думаю, он до конца не верил в то, что рассказ Хантера – правда. Или надеялся, что мы ошиблись и Жизель не использовали в исследованиях Конрад и Рейган.

Но я вспомнила ее, девушку в светлом платье. Когда мы виделись в последний раз, она была таким же ребенком, как и я.

– Мы просидели там несколько дней и, чтобы не сойти с ума, придумали песенку.

– Но ведь это не значит, что дом существует, – возразил Герберт.

– Значит. Он существует, я уверена. Папа привез меня туда лишь однажды, и тогда я не участвовала в его ритуалах. Но Жизель жила там довольно долго. В подвале была кровать, небольшой комод с ее одеждой, книги, игрушки. Папа не мог позволить мне исчезнуть, люди стали бы задавать вопросы. А вот Рейган, похоже, решил не рисковать и держал Жизель в лаборатории.

Я заметила выражение лица Райана и вздохнула. Все еще чувствуя неловкость за сцену в ванной и благодарность за то, что спас меня, я ненавидела себя за то, какую боль причиняю ему, рассказывая, как обращались с его сестрой.

– Хорошо, и что мы знаем об этом доме? – спросил Хантер. – То, что он старый? Этого мало.

– Навь… там упоминается навь. Дом должен быть у воды.

– Навей много лет никто не видел. С тех пор как магия тесно сплелась с технологиями, они просто вымерли, – возразил Герберт. – К тому же вы были детьми и вполне могли принять за плач нави ветер или скрип старых досок.

– Нет… – медленно произнесла я. – Там было сыро. Я помню плесень на стене в углу.

Райан развернул на весь стол карту и начал расставлять на ней отметки.

– Это – места, где Конрад оставлял жертв. Мы думаем, он старался отвозить их в разные районы, чтобы не привлекать внимания и чтобы убийства не могли связать. Мы действительно далеко не сразу объединили жертв, порой ментальный удар очень сложно определить. Часть жертв – «Дора Заката», часть – его попытки найти себе тело. Думаю, где-то в этом радиусе он живет.

Круг захватывал Хейзенвилль и несколько поселений вокруг. В основном мелкие деревеньки, загородные резиденции, частные территории без опознавательных знаков.

– Водоемов всего пять. Побережье, это озеро, водохранилище, плотина и вот здесь пруд, но он слишком маленький, чтобы там что-то водилось и шумело. На побережье Конрада бы заметили, это оживленный поселок, там куча летних домиков даркфеллской элиты. Остаются это озеро, водохранилище и плотина.

– Точно не это озеро, – покачала головой я.

– Почему? – спросил Герберт. – Это логично. Здесь знакомые ему места, близко до города. И это объясняет то, как Карл оказался рядом с тобой.

– Нам определенно надо договориться, как мы будем его называть, – пробормотал Райан.

– Я просто знаю, – ответила я. – Это место не здесь.

Но Герберт продолжал смотреть своим леденящим душу взглядом, и я сдалась:

– Это глупо, но… я любила этот дом. И озеро. До сих пор люблю, наверное. Если бы отец возил меня сюда, держал в каком-то подвале вместе с Жизель, я не смогла бы здесь находиться. Это сложно объяснить, но когда с тобой происходит что-то такое, помимо очевидных воспоминаний или чувств – ненависти, обиды или злости, – ты оставляешь себе еще кое-что. Нечто эфемерное. Может, звуки и запахи. Атмосферу. Когда ты живешь во тьме, то ищешь в ней хоть что-то светлое.

– И что нашла ты? – спросил Хантер.

Я подняла на него взгляд.

– Ничего. Там не было ничего, кроме темноты и старых игрушек.

– Так. Погодите-ка!

Райан пододвинул к дивану, где я сидела, огромный ящик с бумагами.

– Если этот дом принадлежал моему отцу – а кому же еще он принадлежал, если там держали Жизель? – то он должен был его как-то финансировать. Платить налог и все такое. Невозможно скрыть недвижимость! Невозможно! Даже если она идет через подставных лиц, через несколько фирм, все равно есть следы!