— Вот еще одно поверхностное суждение! Я очень сильно изменился. Я теперь живу во имя идеи!

— Это ты только так думаешь! — раздраженно бросил Омер. — Раньше, впрочем, ты не любил таких громких слов. Ты всерьез веришь, что веришь в эту свою идею?

— Кончай острить. Какая разница, верю я или нет? Я кое-что делаю. Я приношу пользу движению! А искренне я это делаю или нет, значения не имеет. Я делаю дело и приношу пользу.

— Можно ли расценивать эти слова как признание?

— Я же сказал, кончай острить. Ишь, умник! Ты ведь по-прежнему полагаешь, что самое важное на свете — это твой ум? — Мухиттин стоял, засунув руки в карманы, и смотрел не на Омера, а на мебель.

«Не нравится он мне, — думал Омер. — Похож на меня, поэтому и не нравится. Зачем я сюда приехал? Там была такая спокойная, насыщенная, размеренная жизнь! Хотя… Нет, не знаю. Где же мне жить?»

Мухиттин ходил по гостиной, не вынимая рук из карманов. Потом зашел в соседнюю комнату и сказал оттуда:

— Что ты думаешь об этом доме? Сколько раз мы тут бывали, и никогда здесь не было так пусто. А сейчас словно…

Омер обвел глазами гостиную. Из соседней комнаты донеслись звуки фортепиано: Мухиттин наугад пробежался пальцами по клавишам, потом с шумом захлопнул крышку.

— Как твои отношения с той девицей?

— Кончены наши отношения.

— Она играла на фортепиано? Не играла? Я всегда думал, что ты возьмешь в жены девушку, умеющую играть на фортепиано. Сестра Рефика тебе подошла бы. — Мухиттин усмехнулся. — Они всегда были тебе так рады… Ты так почтительно целовал руку Джевдет-бею. И сегодня смотрел на его портрет с почтением. Великий человек, создатель нашей семьи, несравненный Джевдет-бей! Мы вовек будем тебе благодарны! — С этими словами Мухиттин вернулся в гостиную.

— Неплохо ты сам себя развлекаешь.

Наступила тишина. Омер закурил. Мухиттин снова стал ходить из угла в угол.

— Где же он, наконец?

— Сегодня воскресенье. Наверное, не может найти открытую лавку, — сказал Омер — просто чтобы не молчать, и еще чтобы было видно, что он совершенно спокоен.

— Э, с тех пор, как ты уехал, Нишанташи здорово изменился.

Колокольчик на садовой калитке звякнул, и вскоре в гостиную вошел Рефик с пакетами в руках. Вид у него был возбужденный.

— Ну о чем вы тут разговаривали?

— Ни о чем! — ответил Мухиттин.

— Я сейчас приду, скоро, — сказал Рефик и убежал на кухню, по пути громко, чтобы было слышно в гостиной, рассказывая, что купил и чего найти не смог. Потом вернулся с тарелками, вилками и ножами.

— Давайте не будем садиться за большой стол, поедим за этим, трехногим!

— Как бы не закапать столик-то, — сказал Мухиттин.

— Не закапаем! — ответил Рефик. Потом обернулся, посмотрел на Мухиттина, понял, что в словах его была насмешка, но не обиделся. Должно быть, даже обрадовался, что между ними такие близкие отношения, что они могут подтрунивать друг над другом. Быстро сбегал на кухню за стаканами и достал бутылку ракы.

— Смотри-ка, Мухиттин, что он нам принес! — сказал Омер.

— Я пить не буду. После обеда у меня дела…

— Да ладно, брось ты свои дела! — сказал Рефик. — Посидим, поговорим… Как славно!

— Двух часов для разговора более чем достаточно.

— Ну что ж, господа, тогда приступим! — провозгласил Омер и открыл бутылку. Быстро наполнив стаканы, поднялся на ноги. — Вот он и пришел, день страшного суда! Ангелы, ведущие записи всех наших дел… Этим ведь ангелы занимаются? Впрочем, неважно. Кто что сделал в жизни, кто прав, кто нет — все сейчас выяснится! — И он залпом осушил стакан неразбавленного ракы. «Зачем я так сделал? Не нужно было!»

— Стой, стой, обожжешься! — воскликнул Рефик.

Мухиттин молчал и только внимательно смотрел — видимо, хотел показать, что его дело сторона.

— Итак, начали! — сказал Омер. — Кто мы такие? Мы… А, вспомнил! Я встретил в Анкаре Самима. Он сказал, что боялся нас. Слышишь, Мухиттин? Этот тихий, скромный паренек, оказывается, нас боялся, когда учился в инженерном училище. Почему, интересно?

— Я так думаю, это из-за твоих шикарных костюмов, — сказал Мухиттин. — Ты всегда приходил в училище таким разряженным, да еще и с трубкой. Неудивительно, что твой вид вызывал в мальчике из бедной семьи чувство неполноценности.

— Ну, ты и скажешь! Он, между прочим, не меня, а вас боялся. И больше всего, похоже, тебя. Я как почитал твой журнал, холодным потом покрылся, словно температура подскочила. Потом, конечно, рассмеялся. Вот чего-то такого, что в тебе — нет, в нас во всех — есть, он и боялся. Ладно, не делай кислую физиономию. Эту тему мы пока отложим…

— Вот и хорошо.

— Хотя нет, не отложим! — повысил голос Омер. — Я все выскажу! Вам ведь интересно, чем я занимался, что я сделал, не так ли? О тебе я тоже скажу, но сначала заглянем в свиток моего ангела. Посмотрим, что он записал. Я…

— Не слишком ли высоко ты себя ценишь? — спросил Мухиттин. Вид у него был довольный.

— Я теперь землевладелец. Помещик… Рефику это слово, правда, не нравится… Пошли к нотариусу, и готово дело! Помолвку разорвал…

— Разве для того, чтобы разорвать помолвку, нужно обращаться к нотариусу? — поинтересовался Мухиттин.

— Да нет же, у нотариуса он сделку оформлял! — сказал Рефик. — Омер, а не нужно ли теперь будет обратиться в кадастровое управление?

— Один выпил, другой нет, но оба как пьяные, честное слово! — пробурчал Мухиттин.

— А ты пей свой чай. Тебе алкоголь нельзя! — сказал Омер. — Так вот, я разорвал помолвку Как это получилось? Если близится день свадьбы, а жених где-то прячется, что делать невесте и ее родственникам? Только и остается, что письма писать. Да, Мухтар-бей написал моему дяде. Если бы ты, Мухиттин, его прочитал, хохотал бы до слез. Правда, теперь, может, и нет, не знаю. Хвала Аллаху, они не стали устраивать пошлых сцен, не потребовали назад обручальное кольцо… Вот, рассказал!

— Хорошо, а там, в поместье своем, что ты делаешь? — спросил Мухиттин.

— Потом, чур, твоя очередь… Встаю ранним утром, думаю, чем бы заняться. Посмотреть генератор, починить мотор грузовика, смазать водяной насос или еще что-нибудь в этом духе. До недавнего времени я не был там хозяином, так что больше ни за что не принимался. Теперь нужно будет заняться землей. Езжу в Кемах по всяким мелким делам или в Эрзинджан повидаться с приятелями. Да, у меня там есть знакомые: губернатор, врач… Играем в покер, беседуем, пьем ракы. Вот и все. Нравится? Теперь ты рассказывай. Или ты, Рефик.

— Я тебе уже недавно говорил, но для Мухиттина повторю. — И Рефик пересказал все то, что уже говорил Омеру, а потом спросил у него: — Что Мухтар-бей говорит обо мне?