Спустившись вниз и никого там не увидев, Омер вышел на улицу Сначала его ослепил яркий солнечный свет, потом он увидел лохматого пса Хаджи, а там и его самого. Хаджи завел речь о генераторе и о завтраке.

— Ну-ка, скажи мне, сынок, что в этом стакане? — спросил фокусник.

— Вода, эфенди! — сказал мальчик-подросток. Он и в самом деле был его сыном.

— А откуда эта вода? Из Черного ли моря, из Каспийского ли, из Индийского? Или из здешнего колодца?

— Из здешнего колодца извозчики всю воду вычерпали! — сказал Осман.

Сидевшие на балконе рассмеялись — они давно готовы были рассмеяться, только шутки у фокусника были какие-то непонятные. На извозчиков, которые повадились поить своих лошадей из колодца у садовой ограды, никак не удавалось найти управу. Ниган-ханым сначала нахмурилась, поскольку тема была неприятной, однако затем тоже присоединилась к общему веселью. Сегодня следовало веселиться: утром внуку Джемилю сделали обрезание.

— Из здешнего колодца! — сказал мальчик.

Фокусник, огорченный тем, что все смеются над чужой непонятной шуткой, два раза стукнул сына палкой по спине.

— Эй, что смеешься? Не смейся, а слушай! — Он уже понял, что и детей на балконе, и самого виновника торжества, лежащего на кушетке, веселят только удары палкой. Отвесив сыну еще один удар, фокусник обратился к Джемилю: — Эфенди, нам нужен помощник! Кто нам поможет?

Джемиль обвел взглядом гостей и родственников, сидящих на стульях и в шезлонгах на широком балконе, больше напоминающем террасу.

— Дядя Саит!

— Нет, назови кого-нибудь другого.

— Дядя Фуат… Или дядя Рефик!

— Нет, нет. Сколько же у тебя, однако, дядей, сынок! Но им нельзя. Выбери кого-нибудь из ребят, своих друзей.

Джемиль указал на одного из своих приятелей. Фокусник ухватил засмущавшегося мальчика за руку и вытащил его на импровизированную сцену. Наступила тишина. Похоже, никому из собравшихся этот фокусник не нравился: он не был похож на них, и шутки его были не из тех, над которыми они могли бы посмеяться. Рефику было жаль фокусника и хотелось как-то наладить взаимопонимание между ним и гостями, но как это сделать, он не знал.

Фокусник отпил из стакана и велел сделать то же самое своему сыну. Потом поднес стакан ко рту приятеля Джемиля, опрятно одетого мальчика в коротких штанишках на помочах, и, одновременно вытирая красной тряпкой пот со лба и шеи, сказал:

— Сейчас наш маленький господин выпьет до дна, и вода потечет у него из пупка!

— Из этого стакана ne bois pas![96]— закричала мама мальчика.

— Да-да, постой! — сказала Нермин и велела притулившейся в уголке Эмине-ханым принести чистый стакан. Мальчик растерялся, от испуга крепко сжал губы и стал смотреть на маму, чтобы не сделать чего плохого.

— Не нужно стакан! Все, он уже выпил! — раздраженно сказал фокусник, хотя на самом деле мальчик так и не открыл рта. Фокусник взял у сына трубку, приставил ее к животу мальчика и вытащил затычку. — Вот она, вода, из пупка течет! — Из трубки на пол действительно потекла вода. Сообразив, что хозяевам это может не понравится, фокусник быстро вставил затычку на место. Потом еще раз стукнул сына палкой по спине, якобы случайно уронил свой колпак и стал ползать по полу, пытаясь его найти. Найти не удавалось, потому что на колпак наступил его сын. Дети засмеялись.

— Уж больно простонародные это развлечения! — сказала Нермин.

— Представления «Карагеза»,[97]по правде говоря, бывают очень интересны, если хорошо сыграны, — откликнулся Саит-бей. — Однако развлечения, которые устраивают в Рамазан и по случаю обрезания, мне тоже не очень-то нравятся. Я один раз ходил в театр, который когда-то открыл в Бейоглу Нашит-эфенди, — так и не понял, что там смешного. Отцу, впрочем, нравилось.

Атийе-ханым достала фотоаппарат, отыскала место, с которого в объектив попадали и смеющиеся дети, и фокусник, и Джемиль, и принялась фотографировать. Нермин повернулась к Осману:

— И где ты его только отыскал?

— А что такого, дорогая? У Тургут-бея он тоже был. Видишь, дети смеются!

Рефику хотелось сказать что-нибудь в защиту фокусника, но снова ничего не пришло в голову, так что он только пробормотал:

— Милый человек! — тут же смутился и решил обязательно почитать что-нибудь о «Карагезе» и народном театре. Потом подумал, что раз это все-таки фокусник, то он должен показывать трюки, основанные на ловкости рук, — но кроме никого не обманувшего фокуса с магическим ящиком и этой дурацкой шутки с вытекающей из пупка водой он так ничего и не показал.

— Они, наверное, работают сообща с теми, кто совершает обрезание, — предположил Фуат-бей.

— Жалкий человечек! — сказала Гюлер-ханым.

Рефик бросил на нее быстрый взгляд, потом вспомнил, что Перихан и Мелек сейчас в доме, и решил присоединиться к ним. Когда на балконе появились фокусник и его сын, маленькая Мелек испугалась их колпаков и начала плакать. Всем это показалось очень смешным, но Рефику сейчас стало жалко фокусника. Жену и дочь он обнаружил не в дальней комнате, а в средней — они сидели у окна, Перихан поила девочку чаем.

— Айше и Ремзи пойдут погулять к морю и возьмут Мелек с собой.

— Может быть, им хотелось бы побыть наедине?

— Нет, они сами предложили. Что с тобой? Снова скучно? Мы, наверное, зря сюда приехали?

Поскольку у Рефика все никак не получалось составить программу «правильной и честной жизни», они с Перихан решили не ездить в этом году на Хейбелиаду. В начале июня, когда все уехали, дом оказался в их полном распоряжении. Такая жизнь им очень понравилась, и они даже стали думать о том, что осенью нужно будет переехать в другое место, но в конце июля, когда установилась изнуряющая жара, а у Мелек на руках и ногах появились непонятные покраснения, они все-таки решили перебраться на остров — и прибыли сюда в ту самую неделю, на которую было назначено обрезание Джемиля.

— Нет, почему же зря? Хорошо, что приехали. Развеялись немного.

— Но ты собрался завтра уезжать…

— Ты же знаешь, милая, — только затем, чтобы повидаться с Омером и Мухиттином. А вечером в понедельник вернусь вместе с Османом.

— Что говорит Омер?

— Я же рассказывал. Мы перемолвились только парой слов по телефону Он сказал, что четыре дня назад вернулся из Кемаха и хочет со мной встретиться. Я позвонил Мухиттину. Представляешь, мы втроем не встречались с самой помолвки Омера, то есть два с половиной года!

— Омер бросил ту девушку?