– Возвращение домой – это всегда волнующий момент, – сказала Изабо, беря Джека под руку. – Мне это напоминает времена, когда я поехала из Константинополя в Антиохию. Филипп попросил меня взять шестнадцать повозок. Дороги были ужасными и вдобавок кишели разбойниками. Самое трудное путешествие в моей жизни. Сплошные опасности. Смерть скакала рядом. Но я с удовольствием вспоминаю ту поездку.

– Насколько помню, ты лишилась большинства повозок. – Мэтью мрачно посмотрел на мать. – И лошадей тоже.

– Не говоря уже о чужих денежках, которые у тебя тоже умыкнули, – добавил свою порцию воспоминаний Фернандо.

– Я потеряла всего десять повозок. Остальные шесть доехали в прекрасном состоянии. Что касается денег… заурядная реинвестиция, – с нескрываемым высокомерием парировала Изабо. – Не слушай их, Джек. По дороге я тебе расскажу о своих приключениях. Это скрасит монотонность поездки.

Фиби с Маркусом уселись в одну из его роскошных синих спортивных авто. Внешне машина выглядела очень английской, словно предназначалась для Джеймса Бонда. Я начинала ценить достоинства двухместных машин. Мне бы тоже хотелось провести девять часов пути наедине с Мэтью.

Маркус и Фиби двигались на максимальной скорости. Им не требовалось делать частые остановки, чтобы помыть малышей, поменять подгузники и накормить вечно голодные рты. Неудивительно, что вечером, когда мы добрались до Сет-Тура, парочка стояла на ярко освещенных ступенях вместе с Аленом и Виктуар, приветствуя наше возвращение домой.

– Мадам Изабо, милорд Маркус сказал мне, что празднества соберут целый дом гостей, – сообщил Ален, поздоровавшись с хозяйкой.

Его жена Виктуар пританцовывала от волнения. Увидев дорожные люльки, она бросилась помогать.

– Да, Ален. Все будет как в старые времена. Для мужчин мы поставим койки в амбаре. Вампирам холод нипочем, а остальным придется привыкать, – невозмутимо сказала Изабо.

Отдав Марте перчатки, она тоже пошла помогать с малышами. Близнецы были плотно укутаны и максимально защищены от ноябрьского холода.

– Согласись, Виктуар, милорд Филипп и миледи Ребекка – самые прекрасные создания, которые ты видела.

Виктуар могла лишь громко охать и ахать, но Изабо сочла такой ответ достаточным.

– Вы позволите заняться детским багажом? – спросил Ален, заглядывая в плотно набитый багажник машины.

– Это было бы замечательно, Ален, – ответил Мэтью.

И Ален деловито принялся вытаскивать из багажника многочисленные сумки, складные детские манежи и упаковки одноразовых подгузников.

Малышей нес сам Мэтью. На обледенелой части лестницы его с обеих сторон поддерживали за руки Марта, Сара, Изабо и Виктуар. Он благополучно достиг дверей и вошел внутрь. Сделав пару шагов, Мэтью остановился, пораженный размахом события. Казалось, только сейчас он осознал, куда и зачем приехал. Он привез самых юных в длинном роду де Клермонов в дом их предков. И пусть наша семья была лишь скромным ответвлением этого знаменитого рода, для наших детей Сет-Тур навсегда останется местом, овеянным родовыми традициями.

– Добро пожаловать домой, – сказала я, поцеловав мужа.

В ответ он тоже меня поцеловал и обворожительно улыбнулся:

– Спасибо, mon coeur.

Возвращение в Сет-Тур было правильным решением. Хотелось надеяться, что никакие случайности и неожиданности не омрачат это радостное событие.

Приближался день крещения. Казалось, небеса решили осуществить мои надежды.

Сет-Тур гудел и бурлил приготовлениями к крещению близнецов. Я подспудно ждала, что в комнату ворвется Филипп-старший, сыпля шутками и распевая песенки. Но сейчас центром жизни в замке был Маркус. Он расхаживал по замку как хозяин (отчасти так оно и было), создавая всем праздничное настроение. Я впервые поняла, почему Маркус напоминал Фернандо Филиппа.

Маркус распорядился, чтобы из большого зала вынесли всю мебель, а освободившееся пространство заполнили длинными столами, куда поместятся все многочисленные гости. У меня вдруг закружилась голова и возникло ощущение дежавю. Сет-Тур словно возвращался к своему средневековому облику. Нетронутыми остались только помещения Мэтью. Их Маркус объявил неприкосновенными, поскольку там разместятся именитые гости. Я регулярно уходила в башню Мэтью, чтобы накормить, искупать и переодеть малышей. И конечно, чтобы отдохнуть от толп временной прислуги, нанятой для уборки помещений и перестановки мебели.

– Спасибо, Марта, – сказала я, вернувшись с короткой прогулки по саду.

Марта охотно оставила шумную кухню, взяв на себя обязанности няньки. Естественно, она запаслась очередным детективным романом, где описывались леденящие кровь убийства.

Я нежно похлопала спящего сына по спинке и вынула из колыбели Ребекку. Она была гораздо легче брата, и это меня настораживало.

– Она голодна, – сказала Марта, внимательно глядя на меня своими темными глазами.

– Знаю, – вздохнула я.

Ребекка всегда была голодна. Никакое количество молока не могло ее насытить. Мысли о возможных последствиях я тщательно прогоняла.

– Мэтью говорил, что пока слишком рано волноваться.

Я уткнулась носом в шею Ребекки, с наслаждением вдыхая ее сладкий младенческий запах.

– Откуда Мэтью знать? – фыркнула Марта. – Он отец, а ты мать.

– Ему это может не понравиться, – сказала я, догадываясь, куда клонит старая вампирша.

– А ему понравится, если она умрет? – без обиняков спросила Марта.

И все равно я колебалась. Если послушаться Марту и проявить своеволие, не советуясь с Мэтью, он придет в ярость. Но если я спрошу, как он оценивает состояние нашей дочери, он скажет, что Ребекке ничего не угрожает. Возможно, ее жизни действительно ничего не угрожало, однако она не производила впечатление очень уж здорового и счастливого ребенка. Ее отчаянные крики разрывали мне сердце.

Если внять намекам Марты, своевольничать нужно в отсутствие Мэтью, иначе я лишь все испорчу.

– Мэтью до сих пор на охоте? – спросила я.

– Насколько я знаю, да.

– Тише, малышка, не кричи так громко. Мамочка сейчас тебя покормит, – пробормотала я, садясь к очагу и одной рукой расстегивая рубашку.

Я приложила Ребекку к правой груди. Дочь мгновенно обхватила губами сосок и со всей доступной ей силой принялась сосать. Молоко капало из уголка ее ротика, а хныканье превратилось в протяжный вой. Ее было легче накормить до появления молока, как будто молозиво организм Ребекки переносил лучше.

Вот тогда-то я впервые и забеспокоилась.

– Держи. – Марта протянула мне тонкий острый нож.

– Обойдусь без ножа.

Я переместила Ребекку к плечу и похлопала по спинке. Малышка шумно отрыгнула, и по мне потекла струйка белой жидкости.