Незадолго до одиннадцати часов утра зазвонили колокола церкви в Сен-Люсьене. К этому времени мы с Сарой нарядили близнецов в одинаковые белые шелковые платьица с кружевами и плащики, сшитые Мартой и Виктуар. Теперь они как две капли воды походили на малышей XVI века. Завернув их в теплые одеяла, мы спустились вниз.

Вот тогда-то празднества и начали принимать неожиданный оборот. Сара вместе с Изабо уселись в один из семейных внедорожников, а нас Маркус усадил в «рейнджровер». Мы пристегнулись ремнями, и Маркус повез нас не к церкви, а к развалинам храма богини в горах.

Я никак не думала, что там, под дубами и кипарисами, соберется внушительная толпа. Я узнала лишь несколько лиц, Мэтью – гораздо больше. В толпе я заметила Софи с Маргарет на руках. Рядом стоял Натаниэль. Там же была и Агата Уилсон. Она посмотрела на меня так, словно где-то уже видела, но не могла вспомнить где. Чуть поодаль я увидела Амиру и Хэмиша. Оба были несколько ошеломлены этой церемонией. Однако сильнее всего меня удивили десятки незнакомых вампиров. Они смотрели на меня с холодным любопытством, но без признаков враждебности.

– Как это понимать? – спросила я, когда Мэтью открыл дверцу.

– Мне подумалось, что всю церемонию стоит разделить на две части: языческую, которая пройдет здесь, и христианское крещение в церкви, – пояснил он. – Тогда и Эмили сможет принять участие в церемонии.

Предусмотрительность Мэтью и его стремление сохранять память об Эм так сильно подействовали на меня, что на несколько минут я лишилась дара речи. Я знала, что ночами, пока я спала, Мэтью всегда строил планы и занимался какими-то делами. Однако я никак не думала, что в его ночную работу входят и приготовления к крещению близнецов.

– Что-нибудь не так, mon coeur? – спросил он, обеспокоенный моим молчанием. – Я хотел сделать тебе сюрприз.

– Это удивительно, – прошептала я, когда смогла говорить. – Представляю, как обрадовалась Сара.

Гости окружили древний алтарь, посвященный богине. Сара и мы с Мэтью встали внутри круга. Тетка предчувствовала, что я не вспомню ни одного слова из ритуала наречения, хотя этих ритуалов я видела достаточно, а в некоторых участвовала сама. Она была готова руководить церемонией, которая не отличалась пышностью, но являлась важным моментом в жизни каждой маленькой ведьмы или маленького колдуна. По сути, это было официальное принятие в общину. Однако смысл церемонии был шире, о чем Сара, конечно же, знала.

– Приветствую вас, друзья и члены семьи Дианы и Мэтью, – начала она. От холода и волнения ее щеки густо порозовели. – Сегодня мы собрались в этом месте, чтобы наречь их детей именами, которые дети понесут с собой в мир. У ведьм назвать кого-то по имени означает признать силу имени. Нарекая этих детей, мы оказываем почести богине, вверившей их нашим заботам, а также благодарим богиню за дары, которые она преподнесла малюткам.

Мы с Мэтью долго обсуждали число имен и порядок их расположения. Вампирская традиция предписывала давать пять имен, однако я воспротивилась и склонила мужа к четырем, что соответствовало четырем природным стихиям. Учитывая двойную фамилию, этого будет более чем достаточно. Первое имя каждому ребенку мы дали в честь их бабушки и дедушки. Второе поддерживало существовавшую у де Клермонов традицию давать имена архангелов. Это началось с Мэтью и распространялось на членов его семьи. Третье имя давалось опять-таки в честь другой бабушки или деда, а четвертое – в честь того или той, кто сыграл важную роль в протекании моей беременности и рождении близнецов.

Вплоть до этой минуты полные имена наших детей знали только мы с Мэтью и Сара.

Сара велела Мэтью повернуть Ребекку лицом к небу.

– Ребекка Ариэль Эмили Марта, – звонкий голос Сары разносился над развалинами древнего храма, – мы приветствуем твое появление в мире и принимаем тебя в наши сердца. Иди по жизни, зная, что все, кто здесь собрался, будут узнавать тебя по этому славному имени и свято чтить твою жизнь.

«Ребекка Ариэль Эмили Марта», – прошептали в ответ деревья и ветер. Я не единственная слышала их шепот. Глаза Амиры широко раскрылись, а Маргарет Уилсон радостно заверещала и замахала ручками.

Мэтью опустил Ребекку и с любовью взглянул на дочь, так похожую на него. В ответ Ребекка потянулась и крошечным пальчиком дотронулась до отцовского носа. От этого жеста единения у меня заколотилось сердце.

Наступил мой черед. Я подняла Филиппа к небу, посвящая его богине, а также стихиям огня, воздуха, земли и воды.

– Филипп Михаил Аддисон Сорли, – продолжала Сара, – мы приветствуем и твое появление в мире и принимаем тебя в наши сердца. Иди по жизни, зная, что все, кто здесь собрался, будут узнавать тебя по этому славному имени и свято чтить твою жизнь.

Услышав последнее имя Филиппа, вампиры стали переглядываться, ища в толпе Галлогласа. Аддисон было вторым именем моего отца, а Сорли принадлежало отсутствующему шотландцу. Жаль, что он сейчас не слышал, как среди деревьев эхо повторяет его имя.

– Так пусть же Ребекка и Филипп с гордостью носят свои имена, пусть вырастают, чтобы исполнить все, что судьба определила им на жизненном пути, и пусть верят: они найдут поддержку и защиту у тех, кто собственными глазами видел, сколь любимы они своими родителями, – закончила ритуал Сара.

В ее глазах блестели слезы. Я не видела никого, чьи глаза остались бы сухими, а лица – равднодушными. Трудно сказать, кто был сильнее всех взволнован церемонией. Но даже наша дочь, привыкшая подавать голос везде и всюду, была зачарована происходящим и задумчиво посасывала нижнюю губу.

От алтаря богини мы отправились в церковь. Вампиры шли пешком, быстро спускаясь вниз по склону. Остальные погрузились во внедорожники и машины с полным приводом. Мэтью самодовольно хмыкал и беззастенчиво хвалил собственную мудрость в выборе автомобилей.

Возле церкви к гостям присоединились жители деревни. Как и несколько веков назад, в день нашего венчания, священник ожидал нас у церковных дверей вместе с крестными родителями.

– Неужели все католические обряды совершаются на открытом воздухе? – спросила я, плотнее укутывая Филиппа в одеяло.

– Не все, но немалая часть, – ответил Фернандо. – Я никогда этого не понимал, но раз я неверующий, мне и не надо понимать.

– Тише ты! – шикнул на него Маркус, внимательно наблюдая за священником. – Отец Антуан придерживается широких экуменических взглядов и согласился закрыть глаза там, где его коллеги принялись бы изгонять нечистую силу. Однако не стоит злоупотреблять его экуменизмом. Кстати, все знают слова обряда?

– Я знаю, – ответил Джек.

– Я тоже, – добавила Мириам.

– Прекрасно. Тогда Джек возьмет Филиппа, а Мириам – Ребекку. Вы оба будете говорить. Остальные будут слушать с вниманием и кивать, когда это окажется уместным, – с неизменным добродушием заключил Маркус. – Он повернулся к священнику и подал знак. – Nous sommes prêts, Père Antoine![52]