Впрочем, последняя часть была не так и плоха – хотя не настолько заманчива, как губы Гын Джу, – и Мрачный жалел, что не запомнил всех подробностей. Ноги старика снова действовали, в отличие от его языка. Трудно представить дедушку молчащим, но это было почти прекрасно, они снова были вместе, после всего, что им вдвоем довелось пережить, и больше не испытывали нужды в словах. Мрачный не хотел просыпаться, но Яркая Смотрящая уж приподняла кобальтовую завесу ночи, дедушка растворился в дыму саама, и от него осталась только рука, отдающая внуку свои силы.

А потом Мрачный проснулся. И все тело сразу заныло. Он часто слышал эту фразу от других, но произносившие ее понятия не имели, что это значит на самом деле. Ему было неописуемо плохо. Каждый ушиб, каждая рана спешили заявить о себе, пока он, прищурив глаза от резкого солнечного света, пытался рассмотреть темный силуэт, возвышавшийся над ним, словно это Черная Старуха пришла, чтобы отвести его домой. Чья-то рука заслонила солнце, и Мрачный узнал Гын Джу, сидевшего на траве рядом с ним. Непорочный вернул на лицо маску, но при этом был почти голый, таким Мрачный видел его разве что в таоанской бане. Мальчишка вечно стеснялся и не снимал рубаху, тогда как Мрачный норовил сбросить с себя все, кроме юбки, едва спадал мороз и выглядывало солнце. Наконец варвар понял, почему его друг не одет, и попытался сесть, но мир закружился перед глазами, и он опять уронил голову, ударившись затылком о землю.

– Все в порядке, со мной все в порядке, – произнес Гын Джу откуда-то издалека, сквозь клубящийся туман, и голос действительно звучал обнадеживающе, чего нельзя было сказать о внешности. – Ну ладно, не совсем в порядке и вряд ли когда-нибудь в него приду. Но я жив, и ты тоже.

Мрачный наконец справился с головокружением и снова заставил себя взглянуть на Гын Джу, хотя смотреть на него было очень больно. Но самому Гын Джу наверняка было еще больнее, и наименьшее, что мог теперь сделать Мрачный, – это не отводить глаз от того, что сам натворил. Если бы он не окликнул мать, когда метнул в нее солнценож, у нее не было бы возможности бросить свой.

– Это не твоя вина, – сказал Гын Джу таким тоном, словно хотел поверить в это столь же сильно, сколь и Мрачный. – Видят боги, лучше жить с одной рукой, чем умереть с двумя.

Глаза Мрачного наполнились слезами, но он не отвернулся. Рана Гын Джу, даже самая ужасная, не вызвала бы такого горя, как полное отсутствие у него руки. Это было так… неправильно. Гын Джу сидел на земле рядом с Мрачным, и от талии до ремней, которыми он обычно сглаживал неровности на груди, выглядел прекрасно, выглядел самим собой… Но дальше его рука просто исчезала: ни повязки, ни чего-нибудь еще; обнаженное плечо заканчивалось грубым срезом, покрытым отвратительной желтой коркой. Должно быть, Мрачный не сумел скрыть свое потрясение, потому что Гын Джу тоже вздрогнул.

– Не очень-то красиво выглядит, да? – произнес он так беззаботно, будто это не ему отрезало, на хрен, конечность. – Но это не заражение какое-нибудь, а нечто вроде колдовского желтка. Сначала я решил, что Пурна и Дигглби меня разыгрывают, но потом и сам почувствовал запах протухшего яичного пирога, так что они, наверное, сказали правду. Вероятно, это работа ведьмы, с которой они повстречались.

– Э-э-э? – Очевидно, сны Мрачного меркли в сравнении с тем, что произошло после… после… Он прикрыл глаза из-за ужасной головной боли, какой не испытывал отродясь. Она возвращалась снова и снова мучительными приливами, и он, не зная, с чего начать, пробормотал: – Но ты на самом деле жив, правда? Ты не умер?

– Сейчас я где-то между тем и другим, хотя, благодаря запасам Дигглби, могу по крайней мере стоять на ногах. – Эти слова объяснили, почему Гын Джу выглядит немного чокнутым. – Но я бы не пережил эту ночь, если бы мой дорогой друг не отправился за помощью и если бы мне не помогли старые и новые товарищи.

– А как остальные?

– Тебе досталось больше всех, – заявил Гын Джу, как будто это не он, а Мрачный остался без руки.

Трогательная забота симпатичного юноши никак не вязалась с той оскорбительной заносчивостью, с которой Гын Джу впервые встретил Мрачного после сражения у Языка Жаворонка.

– Больше всех, не считая тебя, ты хотел сказать, – хмуро уточнил варвар, жалея, что солнценож матери не отрубил руку ему самому.

– Ну хорошо, не считая меня.

Гын Джу слабо улыбнулся, но было понятно, что, сколько бы жуков он ни проглотил, какое бы колдовство ни облегчало его страдания, непорочному сейчас намного хуже, чем он пытается показать. Мрачный пообещал себе, что поднимется на ноги, несмотря на все свои болячки, и как можно скорее, чтобы все могли уделить больше внимания Гын Джу и его ране. Вот только для начала нужно сесть и не потерять при этом сознания.

– Знаю, в это трудно поверить, но ты выглядишь ненамного лучше, чем я, – сообщил Гын Джу. – Ты отправился за помощью и чуть не умер по дороге от потери крови, а потом несколько дней пролежал без чувств. Думаю… никто не верил, что ты очнешься. Но ты все же очнулся, и да – все остальные живы и здоровы, за исключением бедняжки Принцессы.

– Да, помню. – Мрачный тут же пожалел об этом, предсмертное ржание лошадки едва не разорвало его бедную голову. – Значит, остальные здоровы?

– Более или менее, – ответил Гын Джу. – У меня есть и другие новости для тебя, хорошая и плохая, с какой начать?

– С хорошей, – твердо заявил Мрачный.

– Как предсказуемо, – усмехнулся Гын Джу, но варвар только обрадовался тому, что непорочный решил его подразнить. – Хортрэп и Неми заключили ненадежный союз. Они уверяют, что могут доставить нас к Марото без помощи колдовского дерева или компаса.

– Очень кстати, – рассудил Мрачный, – ведь мы потеряли и то и другое.

– Это ты потерял бревно, а компас я сберег, – возразил Гын Джу. – Он лежал у меня в кармане, когда напали болотные существа. Вот почему Хортрэп разыскал нас так быстро – перед тем как отдать Пурне компас, он что-то туда поместил, и оно позволяло ему определить наше положение в любой точке Звезды. Хорошо, что мы не выбросили эту вещь, как кое-кто предлагал.

– Уверен, после всех трудностей, что возникли у него с поисками моего дяди, ему просто необходима была возможность быстро нас обнаружить. Так что я не ошибся, подозревая, что он преследовал свои тайные цели, когда вручал нам компас.

– Получается, мы оба были правы, – кивнул Гын Джу. – Не сомневаюсь, что и теперь, отправляя нас к Марото, он тоже преследует какие-то тайные цели, но у нас нет выбора. Чи Хён в опасности, как и вся Звезда, но если мы доберемся до твоего дяди, то сможем приблизить нашу общую победу над Джекс-Тотом. Они… эти монстры из Затонувшего королевства… – Похоже, Гын Джу терялся в выборе: то ли ему бояться, то ли печалиться, то ли гневаться. Может, все разом? – Они напали на Непорочные острова, и Чи Хён повела Кобальтовый отряд через Врата Языка Жаворонка в Отеан, чтобы помочь с его обороной.

– Она… повела отряд через Врата? На войну с монстрами? – При мысли о том, что бесстрашная, чудесная Чи Хён подвергается такой опасности, Мрачного замутило, как будто это он сам выблевал клубок ядовитых змей. – Очень плохая новость, Гын Джу. В следующий раз начинай с таких.